Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики».
Дело о президентском указе, или первое слушание современного КС
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №1-П-У от 14 января 1992 года
- Заявители: группа народных депутатов
- Оспариваемый акт: Указ Президента РСФСР от 19 декабря 1991 года № 289 «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР»
- Результат: оспариваемый акт противоречит Конституции
Фабула
19 декабря 1991 года указом президента Бориса Ельцина путём слияния двух ведомств – Министерства внутренних дел и Агентства федеральной безопасности – было образовано Министерство безопасности и внутренних дел РСФСР (МБВД). Сразу же был назначен глава нового министерства.
«Независимая газета» сообщала, что данный указ вызвал в российском парламенте резко негативную реакцию и обвинения в адрес Бориса Ельцина в попытке «установить в республике авторитарный режим». Против данного решения выступили четыре основных комитета Верховного Совета: по законодательству, по законности и правопорядку, по правам человека и по безопасности.
Группа депутатов Верховного совета РСФСР направила ходатайство в Конституционный суд РСФСР (КС) – они потребовали признать указ президента об образовании МБВД не соответствующим Конституции РСФСР. Как писала газета «Известия», это было «первое публичное слушание» во вновь образованном Конституционном Суде. 14 января 1992 года «после 8 часов обсуждения и более 2 часов совещания за закрытыми дверями» судьи вынесли решение в пользу заявителей.
Суть решения
КС отметил, что согласно Конституции РСФСР, правом образовывать министерства наделены Советы народных депутатов, Съезд народных депутатов РСФСР, а также Верховный Совет РСФСР. Определять структуру Совета министров также должны именно законодательные органы.
У президента РСФСР тоже было право самостоятельно решать вопросы реорганизации органов исполнительной власти, однако эти полномочия даны только на период проведения радикальной экономической реформы. И, в любом случае, президент обязан был представить проект указа в Президиум Верховного Совета РСФСР.
«Верховный Совет не может быть устранён от решения этих вопросов, а Президент РСФСР, являясь главой исполнительной власти, не вправе ограничивать конституционные полномочия Верховного Совета РСФСР как органа законодательной власти», – говорится в постановлении КС.
Более того, КС подчеркнул, что соединять функции ведомств внутренних дел и госбезопасности, согласно закону, допускается только при введении чрезвычайного положения и только в виде создания оперативного штаба. Причем такое решение тоже принимается исключительно по поручению Верховного Совета РСФСР.
Указал КС и на то, что указ президента о создании объединённого министерства не соответствует одобренной Верховным Советом концепции судебной реформы, которая предусматривала разделение оперативно-разыскных функций и следствия, то есть организационного выделения следственного аппарата из структур прокуратуры, Министерства внутренних дел и Агентства федеральной безопасности (КГБ).
КС делает вывод, что Борис Ельцин, издавая указ о создании нового министерства, превысил свои полномочия. Согласно судебному постановлению, Указ Президента РСФСР от 19 декабря 1991 года № 289 «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР» признан не соответствующим Конституции РСФСР с точки зрения установленного в Российской Федерации разделения законодательной, исполнительной и судебной властей, а также разграничения компетенции между высшими органами государственной власти и управления РСФСР.
С момента вступления в силу данного постановления КС, сам указ и все основанные на нём нормативные акты утратили юридическую силу и стали считаться недействующими.
Особое мнение
Судья Эрнест Аметистов посчитал, что указ президента об образовании МБВД был принят для обеспечения стабильности системы органов госвласти в период радикальной экономической реформы. «Такой вывод был подтверждён в ходе заседания Конституционного Суда РСФСР как представителем Президента РСФСР, так и рядом представленных заключений экспертов, свидетельских показаний и документов», – говорится в тексте особого мнения.
Вместе с тем судья признал, что указ противоречит ряду законов РСФСР. Например, создание «могущественного суперминистерства», по мнению Аметистова, противоречит постановлению Верховного Совета РСФСР, предусматривающего разкрупнение МВД и передачу многих его полномочий другим органам.
Почему это решение важно?
После признания судом указа президента о создании объединённого Министерства безопасности и внутренних дел неконституционным, Кремль вынужден был от этой идеи отказаться. Сергей Шахрай, который тогда занимал пост заместителя председателя Правительства РФ и курировал Агентство федеральной безопасности и Министерство внутренних дел РСФСР, заявил: «Решение Конституционного суда не правовое, а политическое. Но правительство должно подчиниться».
Заведующий отделом политики в «Ведомостях» Дмитрий Камышев назвал это решение КС одним из тех, что «повлияли на ход российской истории». «Разделение функций государственной безопасности и охраны общественного порядка, считают эксперты, – один из элементов системы сдержек и противовесов, без которых невозможна стабильная жизнедеятельность правового государства», – писали «Известия» в новости про признание указа недействительным.
Дело о конституционности роспуска структур КПСС
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №9-П от 30 ноября 1992 года
- Заявители: группа народных депутатов
- Оспариваемые акты: указы президента РСФСР №79 «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», №90 «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР» и №169 «О деятельности КПСС и КП РСФСР»
- Результат: ряд положений оспариваемых актов Конституции не соответствует, но указы президента правомерны
Фабула
Группа народных депутатов РСФСР обратилась в Конституционный Суд из-за трёх указов, изданных первым президентом Российской Федерации Борисом Ельциным и решавших судьбу коммунистической партии. По мнению парламентариев, документы о приостановлении деятельности коммунистической партии, имуществе и деятельности Компартий РСФСР и КПСС были приняты неконституционным способом.
Депутаты считали, что при их издании Борис Ельцин нарушил один из базовых демократических принципов разделения властей, вторгшись в сферу деятельности законодательной и судебной ветвей. В своём обращении в КС они отмечали, что приостановление деятельности общественного объединения возможно только в условиях чрезвычайного положения, которого не было в момент издания соответствующего указа, а потому президент Российской Федерации превысил свои полномочия.
Указы Бориса Ельцина были изданы на фоне августовских действий Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), выдвинувшего требования к генсеку ЦК КПСС Михаилу Горбачёву о введении в стране чрезвычайного положения либо передаче власти вице-президенту Геннадию Янаеву. ЦК КПСС и часть местных партийных комитетов поддерживали деятельность ГКЧП, чем нарушили один из первых указов Бориса Ельцина в роли президента – «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР». Документ запрещал КПСС и её местным отделениям вмешиваться в деятельность государственных учреждений. Указ об имуществе партии накладывал запрет на операции с тем, что принадлежало партии и её подразделениям.
Последний документ, который оспаривали депутаты, был издан уже в ноябре и давал более развернутую оценку деятельности КПСС Борисом Ельциным в целом: «События 19-21 августа [1991 года] высветили со всей очевидностью тот факт, что КПСС никогда не была партией. Это был особый механизм формирования и реализации политической власти путём сращивания с государственными структурами или их прямым подчинением КПСС. Руководящие структуры КПСС осуществляли свою собственную диктатуру, создавали за государственный счёт имущественную основу для неограниченной власти».
Во время подготовки к рассмотрению жалобы в КС поступили ходатайства народных депутатов, имевших противоположную точку зрения — они настаивали на том, что изданные Борисом Ельциным указы конституционны, а вот сами организации – КПСС и КП РСФСР – нет. Всего же в конституционном процессе участвовало более сотни депутатов.
Суть решения и его причины
Спустя почти двадцать лет в интервью «Новой газете» судья Конституционного Суда Гадис Гаджиев скажет, что по этому делу «решение во многом было продиктовано политическими резонами»: «Оно не родилось только из юридической логики. Ощущение было таким, что если мы пойдем по радикальному пути и признаем преступными не только структуры КПСС, но и всю партию, то это вместе с членами их семей будет очень большая часть общества. И это вызовет серьёзный раскол в обществе. Раскачивать лодку не хотелось, и надо было искать какое-то примиряющее решение».
«Примиряющим решением» оказалось признание правомерным издание Борисом Ельциным указа о роспуске структур КПСС и КП РСФСР.
В постановлении КС отмечено, что руководящие структуры этих объединений «присвоили государственно-властные полномочия и активно их реализовали, препятствуя нормальной деятельности конституционных органов власти», что и стало «юридическим основанием для ликвидации данных структур указом высшего должностного лица Российской Федерации»: «Действия Президента были продиктованы объективной необходимостью исключить возврат к прежнему положению, ликвидировать структуры, повседневная практика которых была основана на том, что КПСС занимала в государственном механизме положение, не согласующееся с основами конституционного строя».
К неконституционным КС отнёс пункты указа о роспуске первичных организаций, созданных по территориальному признаку. Имущественный вопрос КС оставил для рассмотрения арбитражным судам.
Оценивать же конституционность КПСС и Компартии РСФСР судьи вовсе не стали, сославшись на то, что нельзя оценивать конституционность того, чего уже нет: в августе-сентябре 1991 года КПСС фактически распалась и утратила статус общесоюзной организации.
«Примиряющее» решение КС, а именно его пункт о возможности восстановить деятельность первичным ячейкам партии, позволило Геннадию Зюганову воссоздать, зарегистрировать и впоследствии развить коммунистическую партию Российской Федерации (КПРФ).
Особое мнение
Трое судей не согласились с общим решением и высказали особые мнения.
Анатолий Кононов посчитал, что разделение на первичные «общественные» организации и «руководящие структуры КПСС» не является корректным для того, чтобы решить вопрос о конституционности организации в целом. По его мнению, несправедливо и неправомерно возлагать ответственность за все решения КПСС только на «узкую группу коммунистических функционеров», как это сделал КС в своем решении: «Они [первичные организации] как основа партии действовали в соответствии с генеральной линией КПСС, не только единодушно одобряли все антиконституционные решения и деятельность руководящих структур КПСС, но активно их пропагандировали и, используя те же методы, средства, идеи, исполняли их, опираясь на партийное, дисциплинарное воздействие, в необходимых случаях привлекая репрессивный аппарат правоохранительных органов». Из-за этого, по мнению Кононова, пункт указа Ельцина о роспуске первичных организаций стоило считать конституционным.
Судья также не согласился с отказом от рассмотрения ходатайства о неконституционности самой КПСС, отмечая, что в процессе собрано достаточно материалов (в том числе «достоверных доказательств грубейших нарушений КПСС большого числа конституционных норм и действующего законодательства») для принятия какого-либо решения по этому вопросу: «Уклонение от разрешения ходатайства о проверке конституционности КПСС и её составной части – КП РСФСР есть, по существу, отказ в правосудии, так как ни один другой орган никогда более не сможет дать компетентную юридическую оценку государственно-правовой стороне этого феномена, оказывавшего тотальное влияние на весь политический, экономический и социальный строй России многие десятилетия». Сам Кононов был уверен в том, что КПСС можно квалифицировать как преступную организацию.
Судья Виктор Лучин в особом мнении не соглашался с возможностью толкования полномочий президента по «остаточному принципу»: «Взяв на себя ответственность решить судьбу партии, Президент России, по существу, присвоил себе дискреционную власть, основанную на преобладании целесообразности над законностью, и для достижения поставленной цели использовал не предусмотренные законом меры и санкции в отношении политической партии». По мнению судьи, оспариваемые документы были приняты с нарушением принципа разделения властей, превышением полномочий и ненадлежащим субъектом.
Из-за отказа рассматривать ходатайство о конституционности КПСС, по мнению Лучина, «удалось избежать глубокой политизации процесса» и «вынести решение, во многом взвешенное, учитывающее “ожидания” общества и другие обстоятельства по делу, но в то же время противоречивое по своим конституционно-правовым основаниям и последствиям». Среди них Лучин отмечал «компромиссный, ситуационный характер», а само решение, по его мнению, «вобрало в себя элементы политической целесообразности, а не только правовой обоснованности».
Судья Борис Эбзеев в самом объёмном их трёх мнений писал, что деятельность руководящих органов КПСС на 30 ноября 1992 года не может быть признана конституционной, «но это не означает, что исполнительная власть вправе по собственному усмотрению предпринимать в отношении такого общественного объединения ограничительные меры, они возможны в нашей стране по решению суда». Для признания партии неконституционной необходимо было изучить ряд фундаментальных теоретических и практических критериев, чего КС в постановлении не сделал.
Референдум «Да-да-нет-да»
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №8-П от 21 апреля 1993 года
- Заявители: группа народных депутатов
- Оспариваемая норма: ч. 2 п. 2 Постановления Съезда Народных депутатов РФ от 29 марта 1993 года «О Всероссийском Референдуме 25 апреля 1993 года, порядке подведения его итогов и механизме реализации результатов референдума»
- Результат: оспариваемая норма признана неконституционной частично – применительно к порядку подведения итогов по двум из четырёх вынесенных на референдум вопросов
Фабула
Группа народных депутатов обратилась в Конституционный Суд с требованием признать неконституционной одну из норм постановления о проведении референдума – оно было принято на чрезвычайном Съезде народных депутатов в марте 1993 года. Всенародное голосование должно было поставить точку в политическом кризисе, спровоцированном конфликтом двух ветвей власти. Россиянам предложили ответить на четыре вопроса. Они звучали так:
Доверяете ли Вы Президенту Российской Федерации Б.Н.Ельцину?
Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 года?
Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации?
Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?
В ч. 2 п. 2 постановления было заявлено, что решения по всем четырём вопросам будут считаться принятыми, если за них проголосует более половины граждан, имеющих право быть включёнными в списки для голосования. Инициаторы же разбирательства настаивали, что такой порядок подсчета голосов на референдуме требуется лишь по вопросам принятия, изменения и дополнения Конституции. А так как предложенные на референдум вопросы к таковым, по мнению авторов обращения в КС, не относились, то положительные решения по ним должны быть приняты, если за них проголосует более половины из пришедших на участки.
Суть решения
КС признал норму неконституционной в части подведения итогов голосования по первым двум вопросам, но по вопросам 3 и 4 несоответствия Конституции не установил. Суд счёл, что первые два вопроса референдума – о доверии президенту и одобрении экономической политики правительства – имеют не юридический, а нравственно-оценочный и политический характер, а потому решение по ним следует принимать с учётом процента голосов от пришедших на участки граждан. Решение же по 3-му и 4-му вопросам, которые решали судьбу досрочных выборов, носит, по мнению суда, конституционный характер, и его следует принимать большинством голосов от общего числа избирателей.
Особые мнения
Судья Конституционного Суда (ныне – в отставке) Тамара Морщакова указала, что своим решением КС фактически признал, что утвердительный ответ на третий и четвёртый вопросы (о необходимости досрочных выборов президента и депутатов парламента) предопределяет внесение изменений и дополнений в Конституцию. Однако вынесенные на референдум вопросы, по мнению судьи, не были сформулированы «как связанные с изменением Конституции». Согласно закону «О референдуме РСФСР», по вопросам, не связанным с принятием, изменением и дополнением Конституции, решение на референдуме считается принятым, если за него проголосовало более половины граждан, участвовавших в голосовании. Введя иной порядок для подведения итогов референдума, съезд, как указывалось в особом мнении, принял постановление, противоречащее Конституции и закону о референдуме. По мнению Морщаковой, съезд был не вправе изменить установленный Конституцией и законом «О референдуме РСФСР» порядок его проведения.
Судья Эрнест Аметистов также заключил, что вынесенные на референдум вопросы под номерами 3 и 4 «не относятся к категории вопросов принятия, изменения и дополнения Конституции», следовательно, решения по ним должны считаться принятыми, если за них проголосует более половины граждан, принявших участие в референдуме – в соответствии с Законом о референдуме. Судья пришёл к выводу, что норма, ставшая предметом разбирательства, противоречит Конституции.
А что было после?
По результатам кампании по проведению референдума родился слоган, отражавший результаты волеизъявления граждан и ставший впоследствии знаменитым – «Да–да–нет–да»: граждане ответили утвердительно на все вопросы, кроме третьего – о необходимости досрочных выборов президента. Однако 50% голосов от общего числа избирателей, как требовалось согласно оспоренному в КС постановлению, за досрочные выборы президента и народных депутатов собрано не было.
Именно из-за такого принципа подсчёта голосов шанс разрешить кризис через референдум был утрачен. Легитимных оснований для досрочного прекращения легислатуры действовавшего Верховного Совета не появилось, и в октябре 1993 года это было сделано силовым методом. Однако в том же году была принята новая Конституция с закреплёнными расширенными полномочиями президента и двухпалатным парламентом. Были проведены выборы в Госдуму и Совет Федерации. Политическая и юридическая оценка итогов референдума неразрывна с оценкой развернувшихся после него событий и конституционности действий конфликтующих сторон.
«Это такой показательный случай, как Конституционный Суд может устроить крупнейший политический кризис, и лучшего примера нельзя найти, – комментирует этот кейс спустя 30 лет Тамара Морщакова. – Конфликт был бы исчерпан, если бы были проведены одновременные новые выборы президента и парламента. Начались бы новые легислатуры президентской и парламентской власти. И в этом бы участвовал народ, выбрав тех, кого он хотел. Самый лучший способ разрешения любых политических конфликтов – выборы. Не стрельба, конечно, и не импичмент президенту, конечно, и не самопроизвольно провозглашенный по желанию парламента новый президент, конечно.
Но демократическое урегулирование ситуации не произошло, и противостояние государственных органов усилилось. Всё последующее, отнюдь не мирное течение событий было результатом этого решения КС, которое оказалось роковым. На него теперь никто особенного внимания не обращает, но оно изменило ситуацию в худшую сторону: тогда это был прямой путь к конфликту, и нарисован он был именно Конституционным Судом».
Имеют ли осуждённые право ни жилище?
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №8-П от 23 июня 1995 года
- Заявители: Муромский городской суд Владимирской области, а также граждане Е.Р. Такнова, Е.А. Оглоблин и А.Н. Ващук
- Оспариваемые нормы: ч. 1 и п. 8 ч. 2 ст. 60 Жилищного кодекса РСФСР
- Результат: оспариваемые нормы не соответствуют Конституции РФ
Фабула
Поводом к рассмотрению стал запрос Муромского городского народного суда (Владимирская область), в производстве которого находилось гражданское дело по иску акционерного общества «Красный луч» к А.Н. Кузнецову. За кражу нескольких электросчетчиков последнего осудили на два года лишения свободы. «Красный луч», будучи собственником дома, в одной из квартир которого проживал осуждённый, потребовал признать его утратившим право пользования жилым помещением.
Дело в том, что положения ч. 1 ст. 60 Жилищного кодекса РСФСР предусматривали, что жилое помещение (если оно не является частной собственностью жильца), сохраняется за временно отсутствующим нанимателем лишь в течение шести месяцев. При этом п. 8 ч. 2 этой же статьи содержал дополнительное условие, согласно которому за осуждённым к лишению свободы на срок свыше шести месяцев жилье сохранялось только до приведения приговора в исполнение.
Аналогичные жалобы поступили в Конституционный Суд ещё от нескольких граждан – Е.Р. Такновой, Е.А. Оглоблина и А.Н. Ващука, которых на этих же основаниях в разное время признали утратившими право пользования жильем. И поскольку дела касались одного и того же предмета, КС соединении их в одном производстве.
Суть решения
Все оспоренные нормы ЖК РСФСР Конституционный Суд признал не соответствующими Конституции.
В Постановлении указано, что Основной закон провозглашает высшей ценностью человека его права и свободы, а ограничение в них может быть установлено «только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Положения же ст. 60 Жилищного кодекса, как посчитал КС, этим требованиям не соответствуют, а временное отсутствие нанимателя или членов его семьи в жилище перечисленным ценностям не угрожает.
КС также указал, что само по себе временное отсутствие человека в предоставленном жилье, в том числе в связи с осуждением его к лишению свободы, не может быть расценено как ненадлежащее выполнение нанимателем своих жилищных обязанностей, равно как и основанием для лишения права им пользоваться.
Более того, как установил Суд, норма нарушает конституционные права человека на свободное передвижение, выбор места пребывания и жительства, а также право на жилище, которого никто не может быть лишен произвольно. Норма также вводит не предусмотренное уголовным законодательством дополнительное наказание в виде лишения жилплощади, что по сути – дискриминация по признаку судимости.
В итоге Муромский городской суд был обязан исходить при принятии решения по делу А.Н. Кузнецова из позиции, отражённой в вынесенном Конституционным Судом постановлении. Пересмотру также подлежали дела и остальных заявителей, а оспариваемые статьи Жилищного кодекса были признаны утратившими силу.
Особые мнения
Несогласие с постановлением КС в особом мнении изложил судья Юрий Данилов. Он заявил, что рассматриваемые положения Жилищного кодекса все же не противоречат Конституции «как по своему содержанию, так и по смыслу».
Юрий Данилов счёл, что утрата гражданином права на конкретное жильё не влечёт за собой утрату конституционного права на жилище, так как он «в любой момент» может реализовать его снова. При этом судья обратил внимание на ч. 1 ст. 40 Конституции, которая запрещает не «любое», а лишь «произвольное» лишение гражданина права на жилище.
Судья Данилов также уточнил, что гражданин, занимающий конкретное жилое помещение, может потерять на него право «в силу разных обстоятельств»: как, например, по приговору суда о конфискации домовладения, ввиду невозможности совместного с ним проживания или выезда на другое постоянное место жительства и так далее. Отбывание наказания в местах лишения свободы, по мнению судьи, нельзя считать «уважительной причиной» отсутствия в жилищном помещении. Напротив, судья назвал эти «действия» «злоупотреблением своими правами», поскольку жилые помещения предназначаются «для постоянного проживания граждан», а невыполнение этого условия не только «само по себе дискредитирует» его предназначение, но и нарушает права и законные интересы других лиц, и в первую очередь – собственников жилого помещения.
Почему это решение важно?
«Конституционный Суд обратил внимание на то, что одинокие граждане, осуждаемые к лишению свободы, автоматически лишаются жилищными органами жилых помещений, нанимателями которых они являлись, что представляет собой нарушение целого ряда конституционных прав — права на свободу передвижения, права на жилище и свободу от дискриминации, – считает адвокат Александр Передрук. – Может показаться, что это Постановление КС имеет значение только для осуждённых к лишению свободы, однако в действительности его значение важно для всего общества.
Пенитенциарная система должна быть направлена на ресоциализацию преступников. Очевидно, что после освобождения гражданину требуется найти работу, что вряд ли происходит моментально. Если же ещё и в довесок к этому он столкнется с проблемой отсутствия жилья, то эти трудности могут стать стимулом вернуться к поиску нелегальных источников существования, то есть вернут его на преступный путь, что по сути нивелирует смысл предыдущего наказания. Поэтому постановление КС можно в полной мере назвать защищающим как частный интерес (определённой категории лиц), так и публичный».
Конституционность чеченских указов
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №10-П от 31 июля 1995 года
- Заявители: группа депутатов Федерального Собрания РФ
- Оспариваемые акты: указы президента РФ №2137 «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», №2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта», №1833 «Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации» и постановление правительства №1360 «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа»
- Результат: оспариваемые акты соответствуют Конституции РФ
Фабула
Группа депутатов Государственной думы направила в Конституционный Cуд запрос с просьбой проверить на соответствие Основному закону указ правительства о разоружении незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и указ президента Бориса Ельцина о военной доктрине.
Позднее свой запрос в КС направил и Совет Федерации – количество оспариваемых актов увеличилось до пяти, но все они, по мнению обратившихся, составили «единую систему нормативных правовых актов и привели к неправомерному применению Вооруженных Сил Российской Федерации», что было юридически возможно лишь в рамках режима чрезвычайного или военного положения. Оспариваемые документы предшествовали вхождению 11 декабря 1994 года российских вооруженных сил на территорию Чеченской республики.
По мнению заявителей, указы по факту ввели в Чечне чрезвычайное положение и стали причиной массовых нарушений конституционных прав и свобод граждан.
Суть решения
Конституционный Cуд признал конституционным ельцинский указ «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и в зоне осетино-ингушского конфликта», прекратив проверку других указов. Так, в случае с секретным указом «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики» сработало то, что на момент рассмотрения дела Конституционным Судом он уже утратил свою силу.
Ещё в ходе открытых слушаний газета «Коммерсантъ» отмечала, что «в кулуарах дома на Ильинке [до переезда из Москвы в Санкт-Петербурге Конституционный суд находился там] почти никто не скрывает исхода — решение будет в пользу президента». Его представители в суде настаивали на том, что силовые методы в Чечне оправданы и сопоставимы с угрозой безопасности России, которую представлял действовавший на тот момент в республике режим.
В итоге КС признал неконституционными лишь два положения из постановления правительства – о выдворении за пределы Чеченской Республики лиц, представляющих угрозу общественной безопасности и личной безопасности граждан, а также о лишении аккредитации журналистов, работающих в зоне вооружённого конфликта.
Особые мнения
Почти половина судей КС1из 18 судей свои мнения высказали Эрнест Аметистов, Николай Витрук, Гадис Гаджиев, Валерий Зорькин, Анатолий Кононов, Виктор Лучин, Тамара Морщакова и Борис Эбзеев высказала по делу особые мнения.
Эрнест Аметистов не согласился с процедурой отказа от рассмотрения секретного указа Бориса Ельцина, но при этом в целом поддержал постановление Конституционного Суда. Николай Витрук не согласился с тем, что Борис Ельцин имел право на передачу исключительных полномочий на использование всех имеющихся у государства средств «для обеспечения государственной безопасности, законности, прав и свобод граждан, охраны общественного порядка, борьбы с преступностью, разоружения всех незаконных вооруженных формирований» правительству, поскольку это противоречит принципу разделения властей.
Большая часть судей, в том числе Анатолий Кононов и Гадис Гаджиев, не согласились, в частности, с формулировкой о возможности использования «всех имеющихся средств». Так, Кононов отмечал, что этим был нарушен основной принцип международных норм, согласно которым «права конфликтующих сторон выбирать методы и средства ведения войны не являются неограниченными». «Если согласиться с тем, что Указы Президента и Постановление Правительства соответствуют Конституции, невольно возникает вопрос: а что представляет собой сама Конституция, на основе которой могут быть приняты решения, открывающие пути к войне с собственным народом?» – писал Виктор Лучин.
Не согласился с общим решением и Валерий Зорькин. Позднее в интервью «Коммерсанту» он заявил, что у судей не было сведений о чрезвычайном характере ситуации в Чечне, которые мотивировали бы немедленное вмешательство: «К тому же Ельцину ничто не мешало потом всё равно обратиться в Совет Федерации. Здесь же факты нападения и жертв были подтверждены не только российской стороной, но и американскими агентствами, которые ссылались на спутниковые разведданные США. Я считаю, что в условиях, когда у государства есть неопровержимые доказательства ведения военных действий, которые могут привести к массовой гибели его соотечественников, оно вправе использовать концепцию принуждения к миру».
Не всех устроило и прекращение производства по проверке секретного указа Ельцина — часть судей настаивала на том, что у КС были все полномочия для того, чтобы дать оценку изданному документу.
Защитники по делам о гостайне
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №8-П от 27 марта 1996 года
- Заявители: В.М. Гурджиянц, В.Н. Синцов, В.Н. Бугров и А.К. Никитин
- Оспариваемые нормы: ст. 1 и ст. 21 ФЗ «О государственной тайне»
- Результат: оспариваемые нормы в контексте прав адвокатов признаны неконституционными
Фабула
Бывший помощник представителя «Аэрофлота» в Зимбабве Владимир Гурджиянц был обвинен в «измене Родине» (ст. 64 УК РСФСР). По версии Главной военной прокуратуры, Владимир Гурджиянц в течение 1992-1993 годов сдавал зимбабвийской разведке агентов российских спецслужб, работавших под прикрытием официальных представительств. Весной 1995 года военный суд Московского военного округа приговорил Гурджиянца к 8 годам строгого режима с конфискацией имущества.
В это время Конституционный Суд уже принял к рассмотрению жалобу Гурджиянца на то, что его адвокату Дмитрию Штейнбергу не позволили встретиться со своим доверителем и ознакомиться с материалами дела. Его защищал адвокат, назначенный Федеральной службой контрразведки.
Основанием для такого отказа послужило отсутствие у защитника специального допуска к государственной тайне по установленной форме, предусмотренного ст. 21 закона «О государственной тайне». Суд указал, что согласно ст. 1 того же закона, его положения обязательны для исполнения на территории России и за её пределами органами представительной, исполнительной и судебной властей, а также должностными лицами и гражданами.
Полагая, что нарушено его конституционное право на получение квалифицированной юридической помощи, включая помощь выбранного адвоката, Владимир Гурджиянц обратился в КС с жалобой о проверке конституционности этих правовых норм. Жалобы с аналогичными требованиями поступили ещё от нескольких человек – директора по внешнеэкономическим связям АО «Специальное машиностроение и металлургия» Вадима Синцова, Валерия Бугрова и эколога Александра Никитина. Их дела были соединены в одно производство.
Суть решения
Конституционный Суд напомнил, что Конституция гарантирует каждому право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Но в то же время в её тексте закреплено, что федеральный закон может содержать перечень сведений, составляющих государственную тайну (ч. 4 ст. 29). Исходя из этого, законодатель вправе не только устанавливать этот перечень, но и определять порядок доступа к обозначенным в нём сведениям. Статья 1 Закона о гостайне не противоречит Конституции.
Однако суд обратил внимание, что порядок доступа к засекреченным сведениям, установленный Законом о гостайне, не исключает доступа к ним людей с особым правовым статусом. Например, депутатов Совета Федерации или судей. Противное бы шло вразрез с природой их конституционного статуса, особенностями занятия должности и выполняемыми ими функциями. При этом сохранность гостайны в таких случаях гарантируется различными механизмами ответственности.
Суд также напомнил, что адвокат является участником процесса по уголовным делам, порядок производства по которым определяется Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР. Этот порядок един и обязателен по всем уголовным делам и для всех судов, а также органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания. УПК при этом, уточнил Суд, не содержит требований о какой-либо предварительной проверке адвоката и особом разрешении на участие в делах.
В связи с этим КС заключил, что обжалуемое положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено и к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника. Суд сослался на то, что Конституция РФ, международные правовые акты по правам человека и федеральные законы требуют от государства адекватных гарантий защиты прав и свобод людей, вовлекаемых в уголовное судопроизводство. Например, ст. 48 Конституции РФ гарантирует право каждого на квалифицированную юридическую помощь, в том числе, адвоката на всех стадиях уголовного преследования.
Согласно ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, который является составной частью правовой системы России, каждый гражданин при рассмотрении предъявленного ему обвинения вправе защищать себя с помощью выбранного им защитника.
КС решил, что отказ обвиняемому или подозреваемому в приглашении выбранного им адвоката из-за отсутствия у того допуска к гостайне, а также предложение выбрать защитника из определённого круга адвокатов, имеющих такой допуск, неправомерны. Это противоречит и принципу состязательности и равноправия сторон в суде, закрепленному в ч. 3 ст. 123 Конституции РФ.
КС также обратил внимание, что законодательство содержит достаточно механизмов, способных сохранить в рамках судебного судопроизводства государственные секреты – они же исключают несоразмерное ограничение прав и свобод человека. Примерами таких механизмов служат, в частности, предупреждение участников процесса о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с производством по уголовному делу, и привлечение их к уголовной ответственности в случае её разглашения. Сохранность государственной тайны в уголовном судопроизводстве, напомнил КС, обеспечивается также положениями о профессиональной тайне в законодательстве об адвокатуре.
В итоге КС признал ст. 1 и ст. 21 закона «О государственной тайне» соответствующими Конституции. Однако распространять положения ст. 21 на адвокатов, по решению суда, незаконно. КС постановил внести уточнения в законодательство, а дела заявителей пересмотреть.
Почему это решение важно?
Адвокаты, которые работают с обвиняемыми в госизмене, и по сей день чувствуют позитивные последствия этого постановления, утверждает адвокат Иван Павлов2внесён в реестр иностранных агентов, специализирующийся на уголовных делах, связанных с государственной тайной.
«Это революционное постановление. И я очень горд тем, что имел к нему некоторое отношение – хотя я лично и не участвовал [в этом процессе], но участвовал мой наставник Юрий Шмидт, с которым я вместе работал по делу Александра Никитина. Работа, разумеется, шла совместная, – рассказывает Павлов. – И я считаю себя причастным к этому решению, одному из немногих, которые можно назвать революционными.
Сейчас уже таких решений нет. В некоторых своих дальнейших решениях в начале 2000-х Конституционный Суд даже расширил действие этого постановления за рамки уголовных дел. И сказал, что для участия адвокатов в делах, которые связаны с государственной тайной в рамках арбитражного, гражданского, судопроизводства, тоже достаточно отбирать подписку о неразглашении сведений, составляющих гостайну, и тем самым допускать их до участия в деле и ознакомления с материалами. Потому что право на судебную защиту превалирует над другими правами и обязанностями, которые сопряжены с оборотом сведений, составляющими гостайну.
Но всё-таки первым шагом было то мартовское постановление 1996 года. Какая была подоплёка? Нас не хотели допускать до участия в деле Александра Никитина. Следователи говорили, что если бы у нас был допуск, они бы нас допустили. Предлагали подзащитному выбрать адвоката с допуском, обычно из бывших сотрудников органов безопасности, у которых после увольнения допуск ещё оставался. В советское время была такая практика, когда до определённой категории дел допускались только “непростые” адвокаты. И когда обычный адвокат приходил к следователю, ему говорили так: “мы вас, конечно, допустим, но пусть этот ордер подпишет председатель президиума Коллегии адвокатов”. Но председатель никогда такого допуска не подписывал. И это правило перетекло из советского в российское время. А поскольку коллегий стало больше, органы безопасности просто отказывали, ссылаясь на отсутствие доступа.
21-я статья Закона о государственной тайне чётко говорила, что нужен допуск. И это как раз стало поводом – сразу несколько заявителей обратились в КС, и КС тогда вынес это решение.
Если вы посмотрите, в прошлом году мы пытались признать за юристом без адвокатского статуса право на участие в подобного рода делах в рамках Кодекса административного судопроизводства. И Суд уже отошёл от позиции, которую он занимал в ряде других своих постановлений. Он сказал: “нет, всё-таки не все юристы, а только адвокаты имеют право”. Хотя раньше в своих постановлениях Суд говорил не только об адвокатах, а обо всех участниках того или иного судопроизводства».
Как сегодня сочетаются право на защиту, полнота исследования доказательств и государственная тайна в рамках судебного следствия – прокомментировала профессор НИУ ВШЭ Тамара Морщакова:
«От суда не может быть тайн. Существование государственной тайны от суда, исключающей возможность исследований каких-либо документов, противоречило бы полноте судебной власти. А охрана гостайны в процессуальном смысле, в порядке судопроизводства, обеспечивается другими методами: закрытым заседанием, обязательствами не разглашать тайну, которые налагаются на участников процесса.
Теперь же вообще приходят в суд говорят: “мы вам не скажем, почему мы этого высылаем, а эту организацию объявляем нежелательной, потому что не разглашать требуют интересы безопасности.
Не может быть интересов безопасности, которые требуют что-то не разглашать перед судом».
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №16-П от 11 ноября 1997 года
- Заявитель: глава администрации Хабаровского края В.И. Ишаев
- Оспариваемая норма: ст. 11.1 Закона РФ «О государственной границе» (ныне – утратила силу)
- Результат: ч. 2 оспариваемой статьи противоречит Конституции, ч.ч. 1 и 3 – нет
Фабула
26 ноября 1996 года по инициативе группы депутатов Госдумы были приняты поправки в Закон «О Государственной границе РФ», согласно которым вводился сбор за пограничное оформление документов. Устанавливались конкретные ставки за каждый вид перемещения грузов, лиц через границу, а также за осмотр грузов и транспортных средств.
«После вступления закона в силу ряд субъектов права законодательной инициативы (в первую очередь — главы администраций и законодательные органы приграничных регионов, в частности Мурманской, Архангельской, Калининградской областей, Приморского, Хабаровского краев), высказали несогласие как с размерами сборов, так и по сути закона», – писал РАПСИ.
В январе 1997 года в Конституционный Суд РФ обратился губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев с запросом о проверке конституционности статьи 11.1 этого закона с учётом поправок.
Первая часть оспариваемой статьи предусматривала введение сбора за оформление при погранконтроле, а часть вторая – определяла размеры взимаемого сбора с лиц, следующих через госграницу, с владельцев транспортных средств и грузов за досмотр, а также устанавливала, что порядок взимания сбора должно определять Правительство РФ. Однако, как отмечает КС, соответствующие акты Правительством РФ изданы не были, поэтому фактически сбор за пограничное оформление не взимался.
19 июля 1997 года в статью 11.1 Закона о государственной границе вновь были внесены поправки. В новой редакции второй части статьи уже говорилось, что не только порядок взимания, но и размеры сбора за пограничное оформление, а также категории освобождаемых от уплаты указанного сбора лиц, теперь будет устанавливать Правительство РФ.
Тогда Ишаев направил в Конституционный Суд РФ повторный запрос с уточнением своей позиции. По мнению губернатора, введение сбора за пограничное оформление является недопустимым ограничением конституционных прав каждого на свободу выезда за пределы Российской Федерации и беспрепятственного возвращения, не соответствует нормам международного права и ряду международных договоров Российской Федерации, нарушает гарантии свободы экономической деятельности. Кроме того, заявил Ишаев, федеральный сбор, включая такие его неотъемлемые элементы, как налоговая база, ставки и льготы, может быть установлен только федеральным законом, и законодатель не вправе делегировать эти полномочия правительству.
Суть решения
КС рассудил, что сбор за пограничное оформление действительно, по сути, является налоговым платежом: он представляет собой обязательный денежный сбор на обеспечение расходов публичной власти, поступающий в специальный бюджетный фонд. А установление налогов, включая все их существенные элементы (источник налога, налоговая ставка, сроки уплаты и т.д.), относится к полномочиям федерального законодательного органа.
В оспариваемой же статье закона установление именно этих элементов передавалось в ведение Правительства РФ. Это может привести к тому, что исполнительной властью налоговые обязательства «могут быть изменены в худшую для налогоплательщика сторону в упрощённом порядке», подчёркивал КС в своём постановлении.
КС в итоге признал не соответствующими статье 57 российской Конституции только те положения части второй статьи 11.1 Закона РФ «О Государственной границе Российской Федерации», где говорилось именно об установлении Правительством РФ размеров сбора за пограничное оформление, а также категорий освобождаемых от уплаты указанного сбора лиц.
Особое мнение
Двое судей КС высказали особое мнение по данному делу.
Так, Анатолий Кононов указал на то, что КС давал оценку оспариваемой статье Закона «О Государственной границе Российской Федерации» лишь с точки зрения принципа разграничения компетенции между федеральными органами госвласти и фактически отказался от исследования нормы по содержанию. Плюс ко всему, по мнению судьи, не было приведено никаких существенных доводов, опровергающих аргументацию заявителя по делу.
Кононов подчеркнул, что в судебном заседании никто из опрошенных должностных лиц так и не смог пояснить, что в содержательном плане представляет собой термин «пограничное оформление», поэтому введение сбора не было обусловлено предоставлением плательщикам каких-либо специальных услуг или выгод, а значит «не сопровождалось соизмерением платежа с какими-либо расходами или трудозатратами пограничной службы». Он добавил, что сбор за пограничное оформление целиком должен поступать в доходы Фонда развития Федеральной пограничной службы. «Подобный способ формирования финансовой базы органов государственного управления является не чем иным, как коммерциализацией их деятельности», – заявил Кононов.
Судья посчитал, что так как сбор за пограничное оформление по сути тождественен таможенной пошлине, то его введение порождает двойное налогообложение, а значит не соответствует конституционным принципам.
Более того, Кононов подчеркнул, что взимание такого сбора при пересечении госграницы не только с физлиц, но и с владельцев транспортных средств и грузов противоречит целому ряду международных соглашений с участием Российской Федерации о воздушном сообщении, об автомобильных, морских и железнодорожных перевозках. А, согласно Конституции РФ, эти соглашения имеют приоритет над федеральным законодательством.
Судья Николай Витрук, в свою очередь, решил, что так как обе части оспариваемой статьи находятся «в неразрывном единстве», нелогично давать им различную конституционно-правовую квалификацию. Первая часть статьи закона не устанавливает обязательных для федерального сбора существенных элементов, а значит эта норма – фикция, рассудил он. «Законом признано существующим то, чего на самом деле не существует, и такая норма не может быть признана соответствующей (или не противоречащей) Конституции РФ», – пояснил Витрук.
Что было дальше?
В декабре 1997 года, уже с учётом постановления КС, группа депутатов Госдумы внесла на рассмотрение новый проект поправок в Закон о государственной границе. В нём были указаны конкретные ставки сбора за оформление пограничных документов, выездных и въездных виз, перемещение грузов и т.д.
Одновременно с этим в Госдуму поступило сразу несколько законопроектов – от заксобрания республики Карелия, члена Совфеда Виктора Степанова и мурманской облдумы, – в которых ставился вопрос об исключении пограничного сбора. Однако весной 1998 года Госдума приняла поправки о введении сбора в первом чтении, отклонив альтернативные варианты.
В июне 1998 года депутаты приняли законопроект во втором и третьем чтениях. Тем же летом поправки в закон одобрил Совет Федерации и подписал президент.
Спустя два года Госдума приняла закон «О введении в действие части второй Налогового кодекса РФ», которым поправка о введении пограничного сбора была признана утратившей силу с 1 января 2001 года.
Могут ли суды проверять законы и отменять нормы?
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №19-П от 16 июня 1998 года
- Заявители: Законодательное Собрание Республики Карелия и Государственный Совет Республики Коми
- Толкуемые нормы: ст.ст. 125, 126 и 127 (ныне – исключена) Конституции РФ
- Результат: соответствие нормы Конституции устанавливает только Конституционный Суд России
Фабула
Поводом к рассмотрению дела стали запросы карельского Заксобрания и Госсовета Республики Коми о толковании статей 125, 126 и 127 Конституции РФ.
Заявители обратили внимание, что указанные положения вносят неопределённость в объём компетенции судов – они позволяют им признавать законы и другие нормативные акты неконституционными – и в итоге не действующими. Заявители считали, что такая проверка законов может осуществляться только Конституционным Судом.
КС предстояло выяснить, вытекает ли из положений Конституции полномочие судов общей юрисдикции и арбитражных судов проверять законы на конституционность и признавать их утратившими юридическую силу.
Суть решения
Конституционный Суд напомнил, что ст. 125 Конституции возлагает именно на него проверку нормативных актов на соответствие главному закону страны, после которой может последовать признание их утратившими юридическую силу. Речь идёт о разрешении дел о конституционности федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, конституций республик, уставов краёв и областей, а также законов и иных нормативных актов российских субъектов, изданных по вопросам государственной власти.
Суд подчеркнул, что другие судебные органы такими полномочиями не обладают. Но если суд общей юрисдикции или арбитражный суд приходит к выводу о неконституционности федерального или регионального закона, то он обязан обратиться в КС с запросом о проведении такой проверки.
При этом, как указал Конституционный Суд, статьи 125, 126 и 127 Конституции не лишают суды общей юрисдикции и арбитражные суды (вне связи с рассмотрением конкретного дела) возможности проверять нормативные акты уровня ниже федерального закона на соответствие акту, который имеет большую юридическую силу (кроме Конституции). Такие полномочия судов может установить и закрепить федеральный конституционный закон.
Особые мнения
По мнению судьи Николая Витрука, при толковании статей 125, 126 и 127 Конституции Конституционный Суд не учёл «различие категорий конституционности и законности». Он обратил внимание, что проверка конституционности осуществляется на двух уровнях — федеральном и субъектов. В постановлении КС, по словам судьи, нет чёткого ответа на вопрос, какие суды могут проверять на соответствие Конституции и, следовательно, признавать недействительными нормативные акты министерств, ведомств и другие.
Судья Витрук считает, что проверку нормативных актов на законность (то есть, на соответствие акту большей юридической силы, кроме Конституции) могут проводить суды общей юрисдикции и арбитражные суды не только при рассмотрении конкретных дел (п. 3. ст. 5 ФЗ «О судебной системе РФ»), но и в порядке нормоконтроля.
Исходными при решении вопросов о полномочиях судов общей юрисдикции и арбитражных судов по проверке нормативных актов на соответствие Конституции РФ, конституциям (уставам) субъектов РФ, а также на соответствие подзаконных актов актам большей юридической силы в порядке нормоконтроля должны быть конституционные положения о праве граждан на судебную защиту.
«Не должно быть такой правовой ситуации, при которой гражданин не мог бы в судебном порядке поставить вопрос об отмене неконституционного или незаконного нормативного акта (федерального или субъекта РФ)», – указал в своём особом мнении судья Витрук.
Гадис Гаджиев выразил мнение, что при толковании ст. 125 Конституции Конституционный Суд не учёл собственную правовую позицию, сформулированную в ряде предшествующих решений о недопустимости принятия к производству запросов о толковании конституционных положений, конкретизированных в действующем законодательстве. В таких случаях, как указал судья, под видом толкования на конституционность проверяются нормы, которые не были заявлены.
Гадис Гаджиев обратил внимание на постановление Пленума Верховного суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», в котором разъяснялось, что суды, исходя из положений ч. 4 ст. 125 Конституции РФ, могут (а не обязаны) обращаться в КС.
Таким образом, судья указал на спор о подведомственности между Пленумом ВС и КС, разрешение которого одним из участников, явно в этом заинтересованного, нарушает ст. 93 ФКЗ о Конституционном Суде и закрепленный в нём общеправовой принципа «никто не может быть судьёй в собственном деле».
Судья также указал, что граждане России не могут быть ограничены в обжаловании законов субъектов РФ толкованием статьи 125 Конституции, которое, по его мнению, ограничивает право на судебную защиту. Гадис Гаджиев утверждает, что такое ограничение конституционных прав возможно только путём принятия федерального закона, а не путём толкования Конституционным Судом.
Результатом толкования не может быть, считает судья, и ограничение полномочий судов общей юрисдикции и арбитражных судов по проверке (в порядке административного судопроизводства) конституционности нормативных актов министерств и ведомств федерального и регионального уровней. По мнению Гадиса Гаджиева, суды не только вправе, но и обязаны признавать неконституционными и недействующими такие подзаконные акты по жалобам частных лиц – «в порядке прямого применения конституционного положения о праве на судебную защиту».
«Выводы судов (в особенности, высших судов) о противоречии нормы закона Конституции РФ не означают признание её утратившей силу. Однако такие решения судов представляют собой появление судебного права, развитие которого крайне необходимо для российской правовой системы в целях преодоления позитивистских подходов», – написал судья.
И что всё это означает?
«Некоторые теоретики неверно трактуют постановление Конституционного Суда, заявляя, что КС отрицал проверку судами норм с точки зрения соответствия Конституции, и интерпретируют это как запрет судебного контроля за содержанием нормы в конкретных делах, – считает судья КС в отставке Тамара Морщакова. – При этом КС указал, что любой суд может применять только тот закон, который соответствует Конституции. Но лишить юридической силы неконституционную норму любой суд не может. В постановлении подчеркивается, что любой суд может отложить её в сторону и на основе других норм и общеправовых принципов разрешить дело.
Но даже когда суд разрешит дело, он всё-таки должен обратиться в КС, чтобы КС подтвердил оценку нормы, которая не применена в конкретном деле как неконституционная. То есть, от судов требовалось, чтобы они писали обязательный запрос в КС о признании утратившим юридическую силу того закона, который они посчитали неприменимым как неконституционный».
Дело о продлении президентских полномочий
- Решение: Определение Конституционного Cуда №134-О от 5 ноября 1998 года
- Заявитель: Государственная Дума ФС РФ
- Толкуемая норма: ч. 3 ст. 81 Конституции РФ и п. 3 раздела второго «Заключительные и переходные положения»
- Результат: ограничение сроков президентских полномочий
Фабула
С запросом в Конституционный Cуд с просьбой уточнить сроки пребывания на посту президента Бориса Ельцина обратилась Государственная Дума. Проект обращения был подготовлен депутатами Еленой Мизулиной, Алексеем Захаровым и Адрианом Пузановским. Обращения в КС потребовала формулировка о том, что одно и то же лицо не может занимать президентский пост более двух сроков подряд.
Борис Ельцин впервые был избран на пятилетний президентский срок 12 июня 1991 года ещё по старой Конституции РСФСР, которая перестала действовать в 1993 году. В новой российский Конституции появилась норма об ограничении полномочий главы государства двумя сроками подряд. Неопределённость, с которой депутаты обратились в КС, состояла в том, нужно ли засчитывать время правления Бориса Ельцина с 1991 по 1995 годы при определении возможности переизбрания в третий раз. Сам Ельцин говорил, что не пойдёт на выборы 2000 года, но заявления его пресс-секретаря о легитимности самого факта участия в выборах заставляли сомневаться в планах президента.
Суть решения
Конституционный Суд определил срок президентства Бориса Ельцина с 1996 по 2000 годы как второй, что запрещало ему баллотироваться на предстоящих выборах. Среди правоприменительных решений, подтверждающих такую логику, КС привёл назначение Советом Федерации выборов на 16 июня 1996 года с однозначной формулировкой, подразумевающей, что «истёк первый конституционный срок полномочий Президента Российской Федерации». Все документы, по мнению КС, говорили о том, что действовавший президент перед выборами рассматривался «как кандидат на эту должность именно на второй срок»: «Указанные решения не подвергались сомнению и не оспаривались, в том числе ни им самим, ни другими кандидатами», – говорится в определении.
Особое мнение
Особое мнение по делу высказала судья Тамара Морщакова, которая посчитала, что спор о сроках Бориса Ельцина должен был разрешать не Конституционный Суд, а правоприменители – Центральная избирательная комиссия, а в случае несогласия сторон с её решением – Верховный Суд.
«Рассмотрение Конституционным Судом поставленного Государственной Думой вопроса до и вместо правоприменителей, которым надлежало бы разрешить указанную гипотетическую ситуацию, если бы она вообще возникла, является вмешательством в такой правоприменительный процесс и противоречит идее прямого действия Конституции Российской Федерации», – говорится в особом мнении. По мнению Тамары Морщаковой, у КС не было достаточных оснований ни для вынесения запроса Государственной Думы на рассмотрение, ни для углубления оценки этих правовых вопросов в процедуре конституционного судопроизводства, ни тем более для её решения по существу в определении о прекращении производства по делу.
Что было дальше
Помимо запрета участия Бориса Ельцина в выборах 2000 года, определение Конституционного Суда подтвердило возможность избираться президенту на большее количество сроков, если они следуют не друг за другом. Этой возможностью смог воспользоваться Владимир Путин, уступивший в 2008 году пост главы государства Дмитрию Медведеву.
10 марта 2020 года депутат Госдумы от «Единой России» Валентина Терешкова предложила после принятия поправок к Конституции «обнулить» президентские сроки и дать действующему президенту Владимиру Путину право, «как и любому гражданину», снова избираться. Поправка вызвала широкий резонанс и спровоцировала множество сравнений с ситуацией Бориса Ельцина в 1998 году.
Один из сопредседателей рабочей группы по подготовке поправок в Конституцию 2020 года, комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников заявлял, что такое сравнение некорректно, поскольку своим решением Конституционный Суд в 1998 году только указал: никакой неясности в понимании, что Борис Ельцин занимает свою должность второй срок подряд.
Фракцию «Яблоко» в Конституционном Суде представляла Елена Мизулина, которая говорила, что рассмотрение вопроса о президентских сроках «важно как прецедент»: «Если мы оставим в действующей Конституции норму, при которой возможно пребывание президентом более двух сроков подряд, мы получим диктатуру. А вслед за диктатурой, как показывает мировой опыт, следует революционная ситуация». Спустя почти 22 года её позиция поменялась. «У нас сильнейший президент, которого во всем мире боятся и с ним считаются», – заявила Елена Мизулина на заседании Совета федерации, поддержав предложение об «обнулении» президентских сроков весной 2020 года.
Конституционный Суд спустя более 20 лет тоже не обнаружил общего между ситуациями, сложившимися с Борисом Ельциным и Владимиром Путиным. Оценивая поправку об обнулении президентских сроков в 2020 году, КС уточнил, что решение вопроса о предельном числе сроков полномочий президента обусловлено балансом конституционных ценностей, а дополнительную легитимность процессу должно было придать общероссийское голосование за поправки, прошедшее летом 2020 года.
Может ли банк сам поменять ставку по вкладу?
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №4-П от 23 февраля 1999 года
- Заявители: О.Ю. Веселяшкина, А.Ю. Веселяшкин и Н.П. Лазаренко
- Оспариваемая норма: ст. 29 ФЗ «О банках и банковской деятельности»
- Результат: оспариваемая норма Конституции не соответствуют
Фабула
В феврале 1996 года гражданка О. Веселяшкина заключила с Мещанским отделением Сбербанка России договор срочного банковского вклада, который предусматривал процентную ставку по вкладу в размере 4,5% в месяц. В связи с тем, что с марта 1996 года Сбербанк России в одностороннем порядке снижал ставку, заявительница обратилась в Истринский районный суд Московской области с иском к этому банку, рассмотрение которого после обращения заявительницы в КС РФ было приостановлено.
В марте 1997 года О. Веселяшкина и А. Веселяшкин заключили с филиалом акционерного банка «Инкомбанк» договор срочного банковского вклада «Москва – 850 лет», согласно которому процентная ставка по вкладу составляла 31,2% годовых. В течение года банк в одностороннем порядке дважды снижал размер процента по вкладу. Красногорский районный суд Московской области, куда обратились вкладчики с требованием признать условия договора недействительными и взыскать понесенные убытки, в удовлетворении исковых требований отказал. Суд сослался на ч. 2 ст. 29 ФЗ «О банках и банковской деятельности».
Та же ситуация сложилась и у Н. Лазаренко. В феврале 1996 года он заключил с Сокольническим отделением Сбербанка России два договора о срочном вкладе с процентной ставкой в размере 90% годовых. Банк в течение срока договоров неоднократно в одностороннем порядке снижал эту ставку. Преображенский межмуниципальный суд города Москвы, куда обратился заявитель, отказал ему в аналогичных с Веселяшкиными требованиях, сославшись на ту же норму закона. Судебная коллегия Московского городского суда оставила это решение без изменения.
В своих жалобах в Конституционный Суд заявители попросили проверить конституционность этой нормы федерального закона. По их мнению, её положение, позволяющее банку на основании договора снижать в одностороннем порядке процентные ставки по срочным вкладам граждан, ущемляет их конституционные права. КС соединил дела по этим жалобам в одном производстве.
Суть решения
В своем решении КС установил, что согласно ч. 2 ст. 29 закона «О банках и банковской деятельности», кредитная организация не имеет права в одностороннем порядке изменять процентные ставки по кредитам, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом или договором с клиентом.
Суд напомнил, что к моменту вступления в силу оспариваемой нормы уже действовала ч. 1 Гражданского кодекса РФ, в соответствии со ст. 310 которого односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий (если это не связано с осуществлением предпринимательской деятельности) не допускаются, кроме случаев, когда это предусмотрено законом. Кроме того, в ст. 838 ГК РФ было прямо установлено, что размер процентной ставки по договору срочного банковского вклада с гражданином не может быть односторонне уменьшен банком, если иное не предусмотрено законом.
Между тем на практике при наличии этой коллизии норм банки продолжали применять оспариваемое положение и толковали его как не требующее дополнительной конкретизации. В итоге банки снижали ставки по таким вкладам, что не отвергалось и судами.
Рассмотрев дело, КС признал норму закона «О банках и банковской деятельности», предусматривающую произвольное снижение банками в одностороннем порядке процентной ставки по срочным вкладам граждан, неконституционной. КС указал, что банк не вправе устанавливать в договоре такое условие без определения в федеральном законе оснований, дающих ему такую возможность.
И что было дальше?
С момента вынесения этого постановления прошла почти четверть века, однако проблему незащищённости потребителей в отношениях с банками нельзя назвать полностью решённой. Банковские организации всё равно продолжают включать в договоры положения о возможности одностороннего изменения условий оказания своих услуг, а потребители вынуждены их подписывать – инструментов защиты своих прав, помимо судебных, у них не остаётся.
Два года назад Верховный Суд вновь был вынужден обозначить запрет на одностороннее изменение условий договоров, ухудшающее положение вкладчика – на этот раз речь шла о бонусных условиях. ВС со ссылкой на Постановление КС 1999 года подчёркивает: «гражданин является экономически слабой стороной и нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость ограничить свободу договора для другой стороны, то есть для банков».
При этом правило о незаконности одностороннего изменения положений типового договора, возможность внесения правок в который у потребителя отсутствует, уже касается не только вкладов, но и других банковских услуг: например, условий предоставления премиум-программ обслуживания клиентов.
Примером тому может служить определение Верховного Суда 2021 года, в котором ВС указал на недопустимость одностороннего изменения условий договора финансовой организацией, даже если гражданин согласился на это, поставив подпись в документе. Подробное описание этого кейса (про изменившиеся условия предоставления банками доступа к бизнес-залам ожидания в аэропортах) публиковала «Адвокатская газета».
В комментарии для «АГ» юрист АК «Бородин и Партнеры» Дмитрий Бохолдин заметил, что суды в России всё ещё продолжают формировать практику по вопросу о невозможности применения одной стороной, профессионально осуществляющей предпринимательскую деятельность, одностороннего отказа от взятых на себя обязательств при заключении соглашения с гражданином, не являющимся предпринимателем.