Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики».
Кто такой подозреваемый, или «Адвокат для свидетеля»
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №11-П от 27 июня 2000 года
- Заявитель: В.И. Маслов
- Оспариваемые нормы: ст. 47 и ч. 2 ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
- Результат: ст. 47 УПК РСФСР противоречит Конституции, а ч. 2 ст. 51 – нет
Фабула
Предметом рассмотрения в Конституционном Суде стала жалоба В.И. Маслова на нарушение его конституционного права на защиту статьями 47 и 51 УПК РСФСР.
Как следовало из жалобы, 2 октября 1997 года во время расследования уголовного дела о вымогательстве дом Маслова обыскали. После него гражданина принудительно доставили в региональное управление по борьбе с организованной преступностью, где удерживали более 16 часов. За это время с ним провели опознание, допрос в качестве свидетеля и очную ставку.
В ответ на ходатайство Маслова обеспечить его адвокатом, следователь разъяснил, что в соответствии с ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР помощь защитника предоставляется только обвиняемому (с момента предъявления обвинения) и подозреваемому (с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении к нему меры пресечения в виде заключения под стражу). А поскольку Маслов на тот момент формально являлся свидетелем, его просьбу удовлетворить не могли. Протокол о задержании в качестве подозреваемого В. И. Маслову был предъявлен только после следственных действий.
После предъявления Маслову обвинения, его адвокат ходатайствовал об ознакомлении с протоколами следственных действий, но ему было отказано. По мнению следователя, положения ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР (о правах и обязанностях защитника) не предусматривают право защитника до окончания расследования знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его доверителем до момента признания того подозреваемым. Увидеть эти документы адвокат смог лишь после окончания расследования.
В.И. Маслов неоднократно пытался обжаловать действия следователя через прокуратуру и суд, но правоохранительные органы не усмотрели в них каких-либо нарушений. Только после рассмотрения судом кассационной инстанции их требования были частично удовлетворены — был признан незаконным отказ предоставить защитнику протоколы следственных действий и возможность сделать выписки из процессуальных документов.
В.И. Маслов счёл, что его конституционным правам был причинён невосполнимый ущерб, поскольку они не были своевременно реализованы на важной для защиты стадии уголовного процесса. Он попросил Конституционный суд проверить применённые в его деле положения УПК на соответствие статьям 45 (о праве защищать свои права любым не запрещённым законом способом), 48 (о праве на квалифицированную юридическую помощь) и 55 (о недопустимости ограничений прав и свобод) Конституции.
Суть решения
Ссылаясь на Конституцию и нормы международного права, Конституционный Суд указал, что право на помощь адвоката не может быть ограничено федеральным законом, поэтому применительно к его обеспечению понятия «задержанный», «обвиняемый», «предъявление обвинения» должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в придаваемом им уголовно-процессуальным законом более узком смысле.
Суд разъяснил, что для реализации конституционного права на защиту необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование.
Подозрение в уголовном деле не эквивалентно формалистскому понятию «подозреваемый», закреплённому в УПК, оно должно толковаться намного шире. КС выделил три категории «подозреваемого» – в бытовом, в процессуальном и фактическом смыслах. Последнее означает, что подозреваемый есть тот, в отношении кого существует объективное подозрение, тот, в отношении кого ведётся обвинительная деятельность следствия, выраженная в тех или иных действиях.
По мнению КС, в случаях такого «подозрения» гражданину – вне зависимости от его формального процессуального статуса – должна быть безотлагательно предоставлена возможность обратиться за помощью к защитнику. Это позволит ему получить должное представление о своих правах и обязанностях, о выдвигаемом против него обвинении и, следовательно, эффективно защищаться, а следствию – гарантировать допустимость полученных доказательств.
Таким образом, КС признал не соответствующими Конституции положения ст. 47 УПК РСФСР, так как они ограничивают право каждого гражданина пользоваться помощью адвоката во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются действиями, связанными с уголовным преследованием.
Положения ч.2 ст. 51 УПК РСФСР были признаны не противоречащими Конституции, поскольку они не ограничивают право защитника знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных до признания его подзащитного подозреваемым (т. е. в ходе расследования, а не только после его окончания). Это же касалось и права защитника знакомиться с процессуальными документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, а также выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения и в любом объёме. Ограничение этих прав «не имеют разумного основания» и «не могут быть оправданы интересами следствия или иными конституционно значимыми целями, допускающими соразмерные ограничения прав и свобод».
Почему это решение важно?
После этого Постановления любой человек, в отношении которого предпринимаются действия по выявлению уличающих его фактов и обстоятельств, получил право требовать участия своего адвоката – вне зависимости от своего процессуального статуса и момента следствия. Если УПК РСФСР признавал подозреваемыми только тех, в отношении кого были применены мера пресечения или осуществлено задержание, то позже введённый УПК РФ существенно изменил понятие подозреваемого и расширил круг лиц, имеющих право на защиту.
«В 2000 году Конституционный суд РФ сформулировал “правило Маслова”: лицо, в отношении которого проводятся действия, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом, имеет право на адвоката, – говорит юрист Максим Оленичев. – И это право не зависит от формальных решений органов предварительного расследования и вынесения ими постановлений, например, о привлечении в качестве подозреваемого и обвиняемого. Право пользоваться правовой помощью адвоката возникает у человека с момента реального, а не формального (документального) ограничения свободы лица со стороны органов уголовного преследования. На практике в России, в любом случае столкновения с действиями органов по уголовным делам, данное правило гарантирует каждому – с момента проведения в отношении него и с его участием любых процессуальных действий – возможность обратиться за помощью к адвокату.
Спустя год после этого постановления КС “правило Маслова”, иначе называемое “адвокат для свидетеля”, было полностью воспроизведено в новом УПК РФ. Теперь уже невозможно представить, чтобы кем-либо ставилось под сомнение правомочие адвоката оказывать помощь задержанному, свидетелю, лицу, в отношении которого проводится допрос или обыск, с момента применения этих мер. Эта деятельность адвоката и законодательно, и практически составляет фундамент защиты в ходе расследования по уголовным делам.
Нарушения же “правила Маслова”, которые мы ещё нередко наблюдаем – когда адвокатов не допускают на обыск или в отдел полиции по надуманным причинам – уже вызывают не только понятное возмущение у адвокатов, но и такую же оценку в общественном сознании, где укореняются представления о должных стандартах справедливого правосудия. И суды часто признают именно такие действия правоохранительных органов незаконными. “Правило Маслова” усилило гарантии защиты от произвола – оно действует».
Обыск у адвоката: предыстория, позиция КС и нерешённые проблемы
- Решение: Определение Конституционного Cуда №439-О от 8 ноября 2005 года
- Заявители: адвокаты юридической фирмы «Юстина»
- Оспариваемые нормы: ст. ст. 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса РФ
- Результат: обыски в адвокатских образованиях требуют получения отдельного судебного решения
Фабула
Адвокаты АБ «Юстина» обратились в Конституционный Суд из-за обыска, который прошёл в их юридической фирме 29 декабря 2004 года. Основанием для проведения следственных действий стало постановление следователя, который посчитал, что адвокатское бюро занимается изготовлением и хранением поддельных документов. Некоторые бумаги были изъяты.
Произошедшее адвокаты посчитали беспределом и обратились в Дорогомиловский районный суд Москвы с жалобой, в которой ссылались на статью 8 закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», в которой сказано, что обыскивать их служебное помещение можно только на основании судебного решения. Со второй попытки Дорогомиловский райсуд определил, что раз следственные действия проводились не по делу против адвокатов, то они были правомерными.
В жалобе в Конституционный Суд защитники настаивали на том, что обыск в их офисе мог проводиться только на основании судебного решения, а оспариваемые статьи допускают иное толкование и не содержат требования об обязательном получении решения суда для производства обыска и выемки в помещениях, используемых для адвокатской деятельности.
Такой подход, настаивали юристы, нарушает их права на неприкосновенность частной жизни, права адвоката на занятие избранной деятельностью и права каждого на получение квалифицированной юридической помощи. Статья 7 Уголовно-процессуального кодекса стала основанием для неприменения норм Закона об адвокатуре – во втором её пункте УПК говорится, что в случае несоответствия ему федерального закона или другого правового акта суд принимает решение в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом.
Суть решения
Конституционный Суд согласился с позицией адвокатов, напомнив, что приоритет Уголовно-процессуального кодекса перед другими законами не является безусловным.
Например, этот приоритет не касается случаев, когда другие законы приняты позже или являются специализированными. При этом в случае коллизии между различными законодательными актами применять необходимо тот закон, который предусматривает больший объём гарантий прав и свобод человека и гражданина, указал КС. Конституционный Суд подтвердил, что оспариваемые статьи не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения.
Обыски у адвокатов – что было дальше
Конституционный Суд этим решением подтвердил особый статус взаимоотношений клиента и защитника, отметив важность соблюдения адвокатской тайны. Определение КС стало одним из основополагающих для защиты интересов юристов в дальнейшем. «Суд совершенно определенно подтвердил важность обеспечения адвокатской тайны всеми участниками судопроизводства и правоохранительной деятельности», – отмечал президент Федеральной адвокатской палаты РФ Евгений Семеняко.
«Этим решением, как мне представляется, мы в какой-то мере предотвратили разгул незаконных действий правоохранителей в части адвокатской тайны», – рассказывал затем президент адвокатской фирмы «Юстина» Виктор Буробин.
Через 10 лет после вынесения постановления Конституционный Суд по жалобе адвокатов Новосибирской коллегии адвокатов признал соответствующим Конституции проведение следственных действий в отношении защитников, в частности изъятие их переписки с клиентами. Тогда же КС повторил обязательность судебного решения на проведение обыска, а также установил ряд правил проведения следственных действий и ограничил объём адвокатской информации, которую можно изучать, изымать и фиксировать при помощи техсредств.
При этом КС указал на необходимость формулировки более точного определения адвокатской тайны. Конституционный Суд посчитал, что в исключительных случаях допускается вмешательство в неё органов власти. К таким случаям относятся обоснованные подозрения на злоупотребления со стороны адвоката или доверителя, а также при необходимости защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц. Из-за этого не все сведения, которым адвокат и его доверитель хотели бы придать конфиденциальный характер, являются адвокатской тайной.
Как результат, в 2017 году законодатели ввели в УПК положения, закрепляющие особый порядок проведения обыска, осмотра и выемки у адвокатов. Теперь, помимо возбужденного уголовного дела или судебного решения, при обыске должен присутствовать член совета адвокатской палаты региона – на него возлагается обязанность обеспечивать неприкосновенность предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну.
Ещё через год КС вновь вернулся к вопросу о поисковых мероприятиях в адвокатских помещениях – ведь с момента вынесения постановления в 2005 году и по сей день проблема защиты прав адвокатов перед лицом вмешательства следственных органов остаётся довольно острой. Тогда КС вынес отказное определение по жалобе на обыск у адвоката под видом обследования помещения, сказав, что проблема не в законе – позволяющем подмену следственного действия оперативным мероприятием, – а в правоприменении на местах.
КС с заявителями не согласился, заявив, что законодательное требование о проведении оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката направлено на «обеспечение реализации конституционного права граждан на получение квалифицированной юридической помощи».
Адвокаты отмечали, что не во всех случаях удаётся разграничить обыск как следственное действие и обследование помещений как ОРМ. И это проблема ни в законе, ни в практике КС и ВС до сих пор не решена. Порой характер и степень ограничения охраняемых конституционных прав и свобод граждан в них слишком схожи, а границы, позволяющей отличить обыск от осмотра или обследования, фактически нет. Отсюда рождаются злоупотребления, позволяющие подменять обыск, на который необходимо возбуждённое дело и постановление суда, осмотром или обследованием – формально провести их гораздо проще, а реальной разницы между ними нет.
Возможна ли смертная казнь после введения суда присяжных?
- Решение: Определение Конституционного Cуда №1344-О-Р от 19 ноября 2009 года
- Заявитель: Верховный Суд РФ
- Разъясняемое положение: п.5 Постановления Конституционного Суда №3-П от 2 февраля 1999 года
- Результат: смертная казнь применяться не может
Фабула
В Конституционный Суд обратился Пленум Верховного суда с просьбой разъяснить постановление КС, вынесенное в 1999 году. Тот документ запрещал выносить смертные приговоры до повсеместного рассмотрения таких дел судом присяжных. За десять лет, прошедших с того момента, суды присяжных начали работу во всех субъектах Российской Федерации, за исключением Чеченской республики (там они появились после 2010 года). Из-за того, что вопрос о возможности назначения смертной казни в России вновь стал актуальным, Верховный Суд попросил КС дать дополнительные разъяснения.
Пленум ВС указывал на несогласованность российского и международного права. 16 апреля 1997 года Россия подписала Протокол №6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни в мирное время и, хотя Госдума так его и не ратифицировала, применять смертную казнь в России с этого момента было запрещено из-за действия Венской конвенции, которая предполагает исполнение условий договора и до его ратификации.
Суть решения
Конституционный Суд посчитал невозможным применение смертной казни несмотря на создание судов присяжных по всей стране. В определении говорится, что в рамках сложившегося в результате длительного моратория «конституционно-правового режима» происходит «необратимый процесс», направленный на отмену смертной казни, и введение суда присяжных не открывает возможность к ней вернуться.
«В Российской Федерации действует конкретизирующий закрепленные Конституцией Российской Федерации гарантии права на жизнь комплексный мораторий на применение смертной казни, который, по смыслу составляющих его правовых актов, первоначально предполагался в качестве краткосрочного. Вместе с тем данное правовое регулирование сохраняет свое действие более 10 лет, — отмечается в документе. — В результате столь продолжительного по времени действия моратория на применение смертной казни (…) сформировались устойчивые гарантии права не быть подвергнутым смертной казни и сложился легитимный конституционно-правовой режим, в рамках которого – с учетом международно-правовой тенденции и обязательств, взятых на себя Российской Федерацией, – происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни, как исключительной меры наказания, носящей временный характер».
Особые мнения
С большей частью судей не согласился Юрий Рудкин. В особом мнении он указал, что сейчас Конституционный Суд, согласно закону о КС, мог разъяснять постановление 1999 года только «в рамках предмета этого решения и лишь по тем требующим дополнительного истолкования вопросам, которые были предметом рассмотрения в судебном заседании». 10 лет назад, по мнению судьи, предметом рассмотрения КС был не вопрос об отмене смертной казни в целом. Постановление касалось лишь «обеспечения гражданам равного права на рассмотрение их дел судом с участием присяжных заседателей на всей территории РФ». Из-за этого в 2009 году Конституционный Суд, по мнению Юрия Рудкина, должен был признать, что вынесенное десять лет назад постановление предусматривало возможность назначения смертной казни в России с момента введения судов присяжных во всех субъектах. Вопрос о международных обязательствах России также не должен был обсуждаться, поскольку в 1999 году речи о нём не шло.
Что было дальше
Спустя некоторое время Верховный Суд подал новое ходатайство в Конституционный Суд, в котором просил разъяснить ещё один неоднозначный момент. В мотивировочной части определения КС указывалось, что «в России с 16 апреля 1997 года смертная казнь применяться не может, то есть наказание в виде смертной казни не должно ни назначаться, ни исполняться». В суды общей юрисдикции после этого начали поступать ходатайства осуждённых о пересмотре смертных приговоров, назначенных после 16 апреля 1997 года и заменённых пожизненным заключением, из-за чего ВС вновь попросил разъяснить спорное положение. КС написал, что сформулированная им год назад правовая позиция «обращена в будущее» и не порождает никаких правовых последствий в отношении осуждённых, которым смертная казнь заменена пожизненным лишением свободы.
Данные правовые положения продолжают действовать, хоть и призывы к возвращению смертной казни прочно вошли в политическую и информационную повестку – однако официальная позиция настаивает на абсолютной невозможности возвращения самого тяжкого уголовного наказания, в том числе, в силу позиций, неоднократно высказанных Конституционный Судом.
Слишком «роскошное» жильё, зато единственное и неприкосновенное
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №11-П от 14 мая 2012 года
- Заявители: Ф. Гумерова и Ю. Шикунов
- Оспариваемая норма: ст. 446 Гражданского процессуального кодекса РФ
- Результат: норма признана не противоречащей Конституции
Фабула
В Конституционный Суд с жалобой обратились жительница Уфы Фания Гумерова и житель Москвы Юрий Шикунов. Они оказались в схожей ситуации из-за того, что не могли взыскать деньги с должников – владельцев недешевой недвижимости.
Фания Гумерова на протяжении трёх лет не могла получить 3 млн руб. от пенсионера – в счёт долга с его пенсии удерживали по 2 тыс. руб., несмотря на то, что он был обладателем дома площадью 332 кв. м и стоимостью около 10 млн руб. Юрий Шикунов не мог забрать у должницы принадлежащую ей четверть квартиры площадью 20 кв. м в счёт долга в 70 тыс. долларов.
Заявители утверждали, что обращение взыскания на часть жилого помещения должника не угрожает его правам и законным интересам, защита которых требует ограничения прав и свобод других лиц.
Суть решения
Конституционный Суд признал норму соответствующей Конституции, однако согласился с позицией заявителей: «Распространение имущественного иммунитета на жилые помещения, размеры которых превышают средние показатели, а их стоимость достаточна для удовлетворения требований кредитора, нарушает баланс законных интересов участников исполнительного производства», – решил КС. По мнению судей, иммунитет на такое имущество необоснованно и несоразмерно ограничивает права кредитора.
КС потребовал от законодателя предусмотреть порядок обращения взыскания на жилое помещение или его часть судом, если он установит, что недвижимость явно превосходит законные нормативы, а доходы гражданина-должника несоразмерны его обязательствам. При этом Госдуме нужно было сохранить жилищные гарантии для должника и членов его семьи.
Особые мнения
Особые мнения по делу выразили судьи Геннадий Жилин и Николай Бондарь.
Николай Бондарь не согласился с признанием спорной статьи соответствующей Конституции. Он посчитал это нелогичным, поскольку КС «определённо указал на имеющиеся дефекты в правовом регулировании» и обратился к законодателю, чтобы тот занялся усовершенствованием нормы. «Ключевой вопрос – о защите прав кредиторов (взыскателей), претендующих на получение суммы долга за счёт принадлежащих гражданам-должникам жилых помещений, которые по своим характеристикам значительно превышают минимально необходимые для удовлетворения потребностей в жилище размеры, – откладывается на неопределённый срок, вплоть до внесения соответствующих изменений в гражданское процессуальное законодательство», – писал Николай Бондарь, отмечая «длительное бездействие законодателя по решению проблемы», на которую КС указал законодателю ещё в 2003 году.
Геннадий Жилин согласился с Николаем Бондарем. По его мнению, КС не должен был признавать норму конституционной, только чтобы обеспечить должнику и членам его семьи нормальные условия существования и гарантии их социально-экономических прав. Николай Бондарь посчитал, что воздержавшись «от признания оспоренного законоположения в соответствующей части неконституционным, Конституционный Суд Российской Федерации не обеспечил восстановление нарушенных прав заявителей».
Последствия
За девять лет законодатель так и не установил критерии роскошности жилья, о которых КС писал в своём постановлении. Более того, за это время не изменилась и судебная практика, занимающая сторону должников. Так, Верховный суд РФ в 2020 году отказал кредиторам в праве принудительно заменить гражданину-банкроту его единственную квартиру на жильё меньшей площади, сославшись на то, что закон этого не позволяет.
Подобное бездействие вынудило Конституционный Суд пойти на более радикальные меры – весной 2021 года при рассмотрении жалобы Ивана Ревкова судьи прямо допустили ограничение исполнительского иммунитета, защищающего единственное жильё гражданина-должника от взыскания.
«Помимо многолетнего недопустимого законодательного бездействия, указанный длящийся риск причинения вреда конституционно значимым ценностям отягощается самим по себе неисполнением акта конституционного правосудия», – отмечал КС. В постановлении Суд самостоятельно определил критерии роскошности жилья и поручил судам общей юрисдикции руководствоваться этими правилами до внесения изменений в закон.
Снятие защиты с единственного жилья возможно, если суды установят, что оно было приобретено со злоупотреблениями. Также может учитываться время присуждения долга, возбуждения исполнительного производства и извещения должника об этих событиях, условия сделок по отчуждению другого имущества для приобретения защищённого иммунитетом жилья.
Как начиналось ужесточение митингового законодательства
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №4-П от 14 февраля 2013 года
- Заявители: Э.В. Савенко (Лимонов) и группа депутатов Государственной Думы ФС РФ
- Оспариваемый акт: Федеральный закон от 8 июня 2012 года №65-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и ФЗ “О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях”»
- Результат: пп. «г» п. 1 ст. 2 и пп. «а» п. 4 ст. 2 оспариваемого акта не соответствуют Конституции, а остальные оспариваемые положения конституционны
Фабула
Группа оппозиционных депутатов и лидер незарегистрированной партии «Другая Россия» Эдуард Лимонов обратились в Конституционный Суд с просьбой проверить на соответствие Конституции закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», в который перед «Маршем миллионов» внесли изменения.
Среди нововведений — увеличение максимальных штрафов, возможность властей определять места для проведения публичных акций. За двукратное нарушение законодательства на граждан налагался годовой запрет на организацию митингов.
Суть решения
КС признал нормы частично не соответствующими Конституции и рекомендовал их пересмотреть: снизить минимальный размер штрафов, увеличить количество гайд-парков и смягчить ответственность для организаторов. Помимо этого КС постановил отменить наказание в форме обязательных работ в случае, когда в результате нарушения административного законодательства не причинён вред чьему-либо здоровью и не нанесён ущерб имуществу.
Суд также установил, что поправки в оспариваемый закон были приняты с отклонениями от требований регламента Госдумы. Однако выявленные нарушения, по мнению КС, не повлияли на конституционность принятого закона.
При этом бóльшая часть требований заявителей всё же была Конституционным Судом отвергнута. Например, Суд не стал проверять конституционность подачи уведомлений о проведении митингов: заявители были уверены в том, что уведомления ведут к разрешительному характеру публичного мероприятия, что противоречит Конституции. Помимо этого КС не удовлетворил жалобу Эдуарда Лимонова на норму закона, согласно которой на граждан, дважды нарушавших правила проведения акций, налагается годовой запрет на организацию митингов.
Особые мнения
Особые мнения по делу высказали судьи Владимир Ярославцев и Юрий Данилов.
Ярославцев, в отличие от большинства судей, посчитал, что закон нельзя считать конституционным по порядку его принятия.
Следует напомнить, что оспариваемый акт в Госдуме приняли в рекордно короткие сроки — за 26 дней. При этом депутаты не получили отзывов региональных парламентов. «Принесение на жертвенный алтарь Государственной Думы Российской Федерации конституционного права граждан на свободу собраний в угоду сиюминутных желаний по “скоростному” принятию закона, конечно же, не красит Государственную Думу Российской Федерации и не добавляет ей авторитета, ведь по определению она должна являть собой образец соблюдения всех норм законотворческого процесса», — напоминал судья.
С ним был солидарен и судья Данилов.
«Нарушения при принятии оспоренного закона носили (с учетом количества поправок) массовый характер: в ходе обсуждения поправок во втором чтении положения Регламента, императивно устанавливающие право для их авторов на трехминутное выступление, менялись дважды, ограничивая время для выступления авторов поправок сначала до одной минуты, а затем до 30 секунд. Воистину, когда не удаётся выиграть по правилам, джентльмены меняют правила. Демократия – прежде всего процедура, – писал судья. – Поразительно лишь, что отмеченные масштабные нарушения законодательной процедуры признаны Судом установленными, однако сочтены недостаточными для применения к Государственной Думе мер конституционной ответственности в виде дисквалификации принятого ею Закона».
Что было дальше
История ужесточения протестного законодательства в России в начале 2010-х годов только начиналась. Со времён, прошедших после вынесения постановления КС по жалобе Лимонова, увеличение административных наказаний, введение новых уголовных составов и разрастание текста закона, запрещающего или регулирующего проведение массовых мероприятий, стали одной из основных повесток законодательной работы.
В конце 2021 года «Медиазона»1внесена в реестр иностранных агентов подсчитала, что КоАП РФ за 20 лет с момента принятия разросся почти вчетверо, а одна только статья 20.2, меняющаяся с 2012 года на регулярной основе, увеличилась в 8 раз. При этом сроки принятия законов, вносящие ужесточающие санкции изменения, существенно сокращаются. Продолжительность арестов и суммы штрафов, назначаемых за митинговые нарушения, продолжают расти.
Если меня опорочили
- Решение: Постановление Конституционного Cуда № 18-П от 9 июля 2013 года
- Заявитель: Е.В. Крылов
- Оспариваемые нормы: п.п. 1, 5, 6 ст. 152 Гражданского кодекса РФ
- Результат: взаимосвязанные оспариваемые положения Конституции не соответствуют
Фабула
В Конституционный Суд обратился экс-чиновник из Сургута Евгений Крылов с просьбой проверить нормы Гражданского кодекса РФ на соответствие положениям Конституции, гарантирующим его право на охрану достоинства личности.
На одном из интернет-ресурсов были опубликованы материалы с изображением Евгения Крылова, на которых он, отдыхая в ресторане, оказался участником конфликта с охраной и сотрудниками полиции. Анонимные пользователи интернет-форума обсуждали эти материалы, используя негативные и оскорбительные комментарии.
Евгений Крылов попытался добиться удаления «порочащих сведений и оскорбительных отзывов» в судах. Также он требовал, чтобы администраторы ресурса возместили ему моральный вред. Сургутский районный суд признал комментарии порочащими, но постановил, что ответственность за оскорбления должны нести авторы отзывов, а не администрация форума. Вышестоящие инстанции, вплоть до Верховного Суда, оставили первоначальное решение в силе.
Евгений Крылов счёл, что оспариваемые положения ГК РФ – в их практическом истолковании и применении судами – не позволяют ему восстановить свои нарушенные права. Тем самым, по его мнению, конституционные установления об охране достоинства личности и его защита становится неэффективной.
Суть решения
Суд напомнил, что Конституция РФ провозглашает человеческое достоинство как общепризнанную и абсолютную ценность. Исходя из этого, по мнению суда, реализация права на свободу слова налагает соответствующие обязанности и ответственность, в том числе в целях уважения прав и репутации других лиц. Суд подчеркнул, что эти основополагающие принципы распространяются и на отношения в Интернете. Более того, Конституция, обратил внимание КС, гарантирует каждому человеку право на судебную защиту и возможность восстановления нарушенных прав и свобод.
КС установил, что при этом оспариваемые нормы прямо не требуют удаления порочащих и признанных судом не соответствующих действительности сведений с сайтов, не зарегистрированных как СМИ. Не предусматривают они и ответственности за неисполнение требований об удалении таких сведений. Как результат – практика применения этих норм не обеспечивает достаточных гарантий защиты конституционных прав человека, в отношении которого распространены порочащие сведения, и, соответственно, вступает в противоречие с Конституцией.
В своём решении Конституционный Суд постановил, что владельцы сайтов, не являющихся СМИ, должны нести ответственность за комментарии пользователей и удалять их по решению суда.
И что это означает для практики?
«Найти баланс между свободой выражения мнения, правом на свободу информации и правом на доброе имя и репутацию не так просто, если подходить к поиску баланса формально или не пытаться делать это совсем как, к сожалению, нередко бывает на практике, – комментирует это постановление КС директор Центра защиты прав СМИ2внесён в реестр иностранных агентов Галина Арапова3внесена в реестр иностранных агентов. – Данные фундаментальные права вступают в конфликт каждый раз, когда публично распространяется порочащая человека информация, достоверность которой ставится под сомнение.
Вот тогда суд и должен в рамках дел о диффамации разрешить этот конфликт и установить должный баланс между этими двумя равнозначными конституционными правами. О необходимости поиска баланса постоянно в своей практике говорит Европейский Суд по правам человека, об этом высказался в 2005 году Пленум Верховного суда РФ в своем Постановлении по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации. Качественный пример поиска такого баланса и должной мотивировки продемонстрировал нам в данном постановлении и Конституционный Суд России.
Дело, касающееся вопроса об удалении порочащей информации с сайта в Интернете, показывает, насколько ювелирно точным должно быть любое ограничение права на свободу распространения информации и как именно нужно искать нужный инструмент восстановления нарушенного права на репутацию в ситуациях, когда автор неизвестен, а распространитель не является зарегистрированным СМИ, играя лишь техническую роль в предоставлении площадки для онлайн-дискуссии.
Конституционный Суд справедливо указал, что онлайн-посредник не может нести ответственность за распространяемый на его площадке контент, автором которого он не является, но при этом будет справедливо, если он исполнит состоявшееся судебное решение об удалении порочащей информации, в случае признания её таковой и установления факта её недостоверности действительности. В этом и состоит важный баланс между недопустимостью необоснованно ограничивать право на распространение информации и важностью обеспечить должную защиту права на репутацию человека в случае, когда правом на свободу слова и правом на распространение информации явно злоупотребили.
Конфликты, связанные со свободой слова и свободой распространения информации в современном мире – где Интернет стал одним из основных каналов обмена информацией, а площадки зарегистрированных СМИ уже утратили монопольное положение в информационном пространстве, – требуют новых подходов и понимания со стороны судейского корпуса тех механизмов, которые используются для распространения информации в Интернете.
Онлайн-мир весьма разнообразен и игроки в нём играют разные роли. С одной стороны – зарегистрированные онлайн-СМИ, частные авторы, высказывающиеся анонимно на форумах и в соцсетях. С другой – интернет-провайдеры и администраторы доменных имен, оказывающие лишь технические интернет-услуги (такие как обеспечение доступа или поиск, передача или кэширование информации). Последние не должны нести ответственности за созданный другими лицами контент, который был распространен при помощи этих услуг. Очевидно, что степень ответственности всех этих игроков за распространяемый контент, даже если он нарушает чьё-то право на репутацию и доброе имя, должна быть разной.
Конституционному Суду удалось продемонстрировать правоприменителям логику поиска баланса между правами и выбором правильного правового инструмента восстановления нарушенного права. Дело осталось за малым: чтобы в многочисленных судебных спорах об удалении информации с Интернет-сайтов суды Российской Федерации применяли данную логику, а также международные стандарты, на которые ссылается в своём Постановлении КС РФ.
Но, к сожалению, на практике дело с этим до сих пор обстоит весьма печально. Остаётся лишь надеяться, что в тех случаях, когда Конституционному Суду удаётся предложить правоприменителям качественный правовой инструментарий для применения национального законодательства и международных принципов, когда найдены правильные слова и продемонстрирован мудрый подход к поиску правового баланса, это не будет оставаться в правовых базах данных мёртвым грузом, а будет работающим на практике инструментом для защиты прав человека».
Как осуждённые и ВИЧ-инфицированные получили право усыновлять детей
- Решения: Постановление Конституционного Cуда №6-П от 25 февраля 2016 года; Постановление Конституционного Cуда №25-П от 20 июня 2018 года
- Заявители: С.А. Аникеев; семья С.
- Оспариваемая норма: ст. 127 Семейного кодекса РФ
- Результат: оспариваемая норма в обоих случаях частично противоречит Конституции
Фабула
В 2014 году в Конституционный Суд обратился житель Архангельской области Сергей Аникеев. В 2009 году в отношении мужчины было возбуждено уголовное дело об умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью, но впоследствии дело прекратили в связи с примирением сторон. На этом основании в 2012 году суды отказали Аникееву в усыновлении двухгодовалого пасынка, которого они с женой воспитывали вместе. Также у пары уже был общий ребёнок. При этом биологический отец мальчика дал согласие на усыновление, заявив, что не желает заниматься его воспитанием.
Действовавшая в то время редакция Семейного кодекса запрещала людям, судимым за умышленные деяния против жизни и здоровья любой степени тяжести, усыновлять или брать на попечение детей. Те же ограничения касались тех, кто подвергался или подвергается уголовному преследованию. Такие правила были приняты в 2010 году в рамках проекта по защите детей, и многие юристы тогда не одобрили нововведение.
«Судебная практика знает немало случаев неудавшейся попытки усыновления ребёнка лицом с судимостью, когда были нарушены интересы семьи. Например, если муж был подозреваемым по уголовному делу за нанесение ущерба здоровью средней тяжести, дело было закрыто с согласия потерпевшего, однако потом он не смог юридически стать отцом для ребёнка жены, повторно вступив в брак, – писал “Юридический Вестник”. – Иногда дяде не отдавали племянников-сирот из-за того, что много лет назад он участвовал в драке. В результате малыши, которые могли бы расти в комфортной семейной обстановке, помещаются в интернат».
Именно эту норму СК РФ Аникеев и желал опросить. Заявитель полагал, что она устанавливает бессрочный и безусловный запрет на усыновление, «исключая при этом возможность учёта личности потенциального усыновителя и фактических обстоятельств, имеющих существенное значение для дела».
Суть решения
КС отметил, что, согласно Конвенции ООН, ребёнку «для полного и гармоничного развития его личности» необходимо расти «в семейном окружении, в атмосфере счастья, любви и понимания». В ранее принятых ООН Декларации прав ребёнка и Декларации о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, указывается, что «потребность в любви и право на обеспеченность и постоянную заботу» должны являться главным соображением при рассмотрении всех вопросов, связанных с передачей ребёнка для заботы о нём не его собственными родителями.
«Наличие возможности передать ребёнка на воспитание в семью либо, если ребёнок уже воспитывается в семье, – юридического оформления фактически сложившихся, содержательно раскрывающих понятие семьи по смыслу Конституции РФ, согласуется с общеправовым принципом гуманизма, конституционными гарантиями семьи», – пишет в решении КС. При этом суд уточняет, что законодатель вправе запретить усыновление гражданам, «поведение и морально нравственные качества которых могут представлять угрозу для здоровья ребёнка и формирования его личности».
Установление соразмерных ограничений права на усыновление ребёнка отвечает международным обязательствам Российской Федерации и согласуется с российским законодательством, подчёркивает КС. Так, введение запрета на усыновление детей лицами, указанными в оспариваемом законоположении, преследует цель предупредить возможное негативное воздействие этих людей на жизнь, физическое и психическое здоровье детей. Поскольку «на современном этапе развития общества невозможно гарантировать надлежащее исправление лиц, совершивших преступление, таким образом, чтобы исключить вероятность рецидива», законодатель может ограничить для них право на усыновление.
Вместе с тем в число преступлений, с которыми связывается данный запрет, включены и преступления небольшой и средней тяжести. Предполагается отказ таким лицам в усыновлении ребёнка в любом случае: независимо от каких бы то ни было обстоятельств, в том числе срока давности, формы вины, а также характеристик личности. КС пришёл к выводу, что в случае прекращения уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям вопрос, представляет ли человек опасность для несовершеннолетних, остаётся непрояснённым. Также оспариваемая норма, помимо всего прочего, не учитывает специфику прекращения уголовного преследования по делам частного обвинения за преступления, не представляющие значительной общественной опасности.
Исходя из этого, КС признал абз.10 п.1 1 ст.127 Семейного кодекса РФ не соответствующим российской Конституции и обязал уточнить закон. КС полагает, что безусловный запрет на усыновление должен применяться, только если человек совершил тяжкое или особо тяжкое преступление, либо преступление против половой неприкосновенности и половой свободы личности вне зависимости от степени тяжести.
Во всех остальных случаях, впредь до внесения в действующее правовое регулирование изменений, суд не вправе формально отказывать в усыновлении подвергавшимся уголовному преследованию или судимым людям. При этом в ходе рассмотрения вопроса по существу, суд обязан оценить, не подвергается ли опасности ребёнок при усыновлении конкретным лицом, подчеркнул КС.
Что было дальше. Дело семьи С.
Спустя полгода после вынесения Конституционным Судом постановления, правительственная Комиссия по законопроектной деятельности одобрила внесенный Минобрнауки законопроект об уточнении категорий лиц, в отношении которых установлен запрет быть усыновителями или опекунами.
В марте 2015 года Госдума приняла этот законопроект. А через месяц президент Владимир Путин подписал поправки, тем самым официально разрешив усыновление детей бывшим заключённым, осуждённым за преступления небольшой или средней тяжести.
В 2018 году на тезисы данного постановления Конституционный Суд будет опираться уже при рассмотрении жалобы семейной пары из Подмосковья, которая решила усыновить трёхлетнего племянника, жившего с ними с самого рождения. Однако суд отказал им, объяснив это тем, что потенциальная приёмная мать страдает «заболеванием, препятствующим усыновлению». При госпитализации из-за выкидыша в 2012 году её заразили ВИЧ-инфекцией и гепатитом С. В мае 2017 года суд апелляционной инстанции оставил это решение без изменения.
Супруги попросили КС проверить конституционность подпункта 6 пункта 1 статьи 127 Семейного кодекса РФ и пункта 2 Перечня заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить (удочерить) ребёнка.
«В жалобе было указано, что ВИЧ-инфекция не передается бытовым путём, и что ни муж в течение пяти лет, ни ребёнок в течение двух с половиной лет не заразились ВИЧ-инфекцией. Супруги также обращали внимание на высокую эффективность современной терапии, назначаемой ВИЧ-инфицированным, из чего делают вывод, что ограничения на усыновление для этой узкой группы лиц основаны на мнимой угрозе», – писал «Интерфакс».
КС отметил, что «законодатель вправе проявлять определённую осторожность» при регулировании подобных вопросов: установленное ограничение на усыновление для лиц с ВИЧ-инфекцией или гепатитом С направлено на то, чтобы не подвергать здоровье детей чрезмерному риску, а значит не является нарушением.
При этом возможность усыновления, тем более если ребёнок уже воспитывается в этой семье, – согласуется с общеправовым принципом гуманизма и конституционными гарантиями. Оспариваемые же нормы рассматриваются в судебной практике как предполагающие отказ в усыновлении ребёнка при формальном подтверждении одного только факта наличия у потенциального родителя ВИЧ-инфекции или гепатита С. Тем самым исключается возможность учёта всех заслуживающих внимания обстоятельств: например – как в случае с заявителями – того факта, что усыновление позволяет лишь юридически оформить сложившиеся отношения родителя и ребёнка, не увеличивая риски для здоровья последнего.
В итоге и в этот раз КС признал оспариваемые нормы не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой эти положения служат в судебной практике основанием для отказа лицу, инфицированному ВИЧ или вирусом гепатита С, в усыновлении ребёнка, если тот в силу уже сложившихся семейных отношений проживает с этим лицом. Конституционный Суд постановил пересмотреть дело семьи. Кейс, схожий с этим, в то же время произошёл в Красноярске – тогда ВИЧ-инфицированной бабушке не позволили оформить опеку над внуком, однако нынешнее постановление КС решило эту несправедливость.
Юрист Павел Чиков назвал постановление «серьёзным шагом в сторону снижения дискриминации». «Конституционный Суд решился на небольшую уступку, по сути разрешив пройти усыновление только для детей, длительное время фактически проживающих в семьях людей, живущих с ВИЧ и/или ВГС, если это соответствует интересам ребёнка. На разрешение усыновлять таким людям детей из домов ребёнка смелости Конституционному Суду не хватило», — отметил Чиков в разговоре с РБК.
Несмотря на то, что возможность усыновления ВИЧ-инфицированными россиянами детей обсуждалась в Минздраве уже давно, дело сдвинулось с мёртвой точки только после решения КС – осенью 2018 года стало известно, что правительство начало разработку законопроекта, вносящего изменения в ст. 127 Семейного кодекса РФ.
В феврале 2019 года Комитет Госдумы по охране здоровья рекомендовал принять в первом чтении законопроект, разрешающий людям с ВИЧ, гепатитом С и другими заболеваниями официально усыновлять детей, которые уже с ними проживают.
30 мая 2019 года президент Владимир Путин подписал этот закон.
Конституционны ли «иноагенты»?
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №10-П от 8 апреля 2014 года; Институт права и публичной политики направлял по этому делу экспертное заключение
- Заявители: уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Владимир Лукин, фонд «Костромской центр поддержки общественных инициатив», а также граждане Л.Г. Кузьмина4уже после вынесения постановления Людмила Кузьмина всё же была внесена в реестр иностранных агентов, С.М. Смиренский и В.П. Юкечев
- Оспариваемые нормы: п. 6 ст. 2 и п. 7 ст. 32 ФЗ «О некоммерческих организациях», ч. 6. ст. 29 ФЗ «Об общественных объединениях» и ч. 1 ст. 19.34 КоАП РФ
- Результат: оспариваемые нормы Конституции не противоречат
Фабула
Поводом к рассмотрению дела стали жалобы российского омбудсмена Владимира Лукина, фонда «Костромской центр поддержки общественных инициатив», а также граждан Людмилы Кузьминой (главы фонда «Голос – Поволжье»), Сергея Смиренского (директора НКО «Муравьевский парк устойчивого природопользования») и Виктора Юкечева (директора некоммерческого партнерства «Институт развития прессы – Сибирь»5уже после вынесения постановления организация всё же была внесена в реестр иностранных агентов). Они сочли не соответствующим Конституции требование закона к некоммерческим организациям регистрироваться в качестве «иностранного агента» в Министерстве юстиции и указывать о своём статусе во всех СМИ- и Интернет-публикациях. Согласно принятому депутатами Госдумы закону, с 2012 года некоммерческими организациями, выполняющими функции иностранного агента, должны считаться НКО, получающие средства из иностранных источников и ведущие политическую деятельность на территории России.
Основными доводами в жалобе заявители указали дискриминацию НКО по источнику финансирования и отсутствие чёткой формулировки понятия «политическая деятельность». Последнее, по их мнению, позволяет отнести к «иностранным агентам» совершенно неопределённый широкий круг НКО, работающих, в том числе, в сферах защиты прав человека или наблюдения за выборами.
Инициаторы разбирательства заявили, что закон об иноагентах нарушает сразу пять конституционных прав и принципов: равенство всех перед законом и судом, право на свободу слова, право на свободу членства в организациях, право на участие в управлении делами государства и право не свидетельствовать против себя.
Поскольку все жалобы касались одного и того же предмета, Конституционный Суд соединил дела заявителей в одно производство.
Суть решения
Конституционный Суд не нашёл в нормах Закона об иностранных агентах признаков неконституционности.
В постановлении указано, что оспариваемые требования к НКО, получающим иностранное финансирование и занимающимся политической деятельностью (регистрироваться в качестве иностранных агентов) «не предполагают государственного вмешательства» в их деятельность и не означают её «негативную законодательную оценку». При этом КС счёл, что лежащие в основе такой интерпретации «стереотипы, сложившиеся в советское время и утратившие свое значение в современных реалиях», лишены конституционно-правовых оснований.
Что касается определения «политической» деятельности, то ею, как указал Суд, является деятельность «с целью оказания воздействия», в том числе путём формирования общественного мнения, «на принимаемые государственными органами решения и проводимую ими политику». «Политической», по уточнению Суда, нельзя считать деятельность в области науки, культуры, искусства, а также социальной сферы, экологии и благотворительности. Однако чётко определить понятие «политическая деятельность», по мнению КС, невозможно в принципе.
Конституционный суд также подчеркнул, что конституционность введенных мер обеспечивается и «уведомительным порядком» формирования реестра НКО — иностранных агентов. Единственное же нарушение Конституции, которое усмотрел в оспоренных нормах КС, заключается в том, что закон об иноагентах исключает применение к «провинившимся» НКО – иностранным агентам штрафов ниже низшего предела (в законе они определены в сумме 100 тысяч рублей для должностных лиц и 300 – для юридических).
Особые мнения
Несогласие с постановлением Конституционного Суда выразил судья Владимир Ярославцев. По его мнению, законодательная конструкция «НКО — иностранного агента» предполагает негативную оценку со стороны государства, рассчитана на формирование отрицательного отношения к осуществляемой ею политической деятельности и может восприниматься как проявление недоверия или желания дискредитировать такую НКО и цели её деятельности. Он считает, что введение понятия «иностранный агент» носит произвольный характер, не имеет объективного и разумного оправдания и противоречит Конституции.
Владимир Ярославцев подчеркнул, что свобода объединений «не может быть полноценно реализована без возможности свободно привлекать средства из не запрещённых законом источников». Судья также отметил, что «иностранным агентом» должны признаваться даже получатели признаваемых Россией грантов (например, предоставляемых ООН).
Необоснованно ограничены по его мнению, и определяемые КС виды социальноореинтированной деятельности (культура, экология, благотворительность и т. д.), не относящиеся к политической. Если в защиту такой деятельности НКО требуется провести политическую акцию, например митинг против принятых госорганами решений, организация автоматически становится «иностранным агентом».
Ярким примером неконституционного применения к НКО термина «политическая деятельность» судья Ярославцев назвал борьбу НКО с коррупцией, подчеркнув, что формирование «нетерпимости к коррупционному поведению» невозможно «без конструктивной критики органов власти», в том числе посредством политических акций; более того, «данная политическая деятельность проводится именно в интересах государства». Но в противовес «благодушию» власти нетерпимая к коррупции НКО может быть признана иностранным агентом. По мнению судьи, к ним не должны относится НКО, чьи политические акции «объективно были сопряжены с критикой решений госорганов».
Владимир Ярославцев заключил, что «оспоренные законоположения с учетом их неопределённости в сочетании с явно выраженным дискриминационным характером не соответствуют Конституции». Он напомнил, что Конституция и международные нормы обязывают государство – независимо от политической или иной конъюнктуры — охранять достоинство личности «от любых форм унижения со стороны кого бы то ни было, включая само государство». Это требование, считает судья, «не является правовой абстракцией или недостижимым идеалом».
А что было после?
Правозащитники назвали решение КС «худшим за всю его историю», обвинив Суд в подчинении исполнительной власти, но надеялись, что оно всё же заблокирует «карательную прокурорскую практику» в отношении НКО. Венецианская комиссия при Совете Европы не согласилась с решением КС. После этого законодательство об «иностранных агентах» продолжило «совершенствоваться» в сторону его ужесточения.
Сейчас термин «иностранный агент» применяется не только к некоммерческим организациям, но и к СМИ и физическим лицам. Таким образом, законодательство предусматривает пять разновидностей иноагентского статуса: некоммерческие организации, незарегистрированные общественные объединения; СМИ-организации, СМИ – физические лица и просто физические лица.
По данным на февраль 2022 года «иноагентский статус» получили без малого две сотни организаций, объединений, СМИ и физических лиц. Одни получили многомиллионные штрафы, другие вынуждены были прекратить свое существование, а часть «физлиц-иноагентов» – уехать из России.
«У Конституционного суда РФ был отличный шанс, чтобы сохранить российское гражданское общество от стигматизации и возложения на некоммерческие организации непосильного бремени, связанного с огромным количеством нагрузки как административной (отчетность), так и финансовой (штрафы), – считает адвокат Александр Передрук. – Однако Суд этой возможностью не воспользовался. При этом словосочетание “иностранный агент” со всей степенью очевидности является стигматизирующим, а не нейтральным термином — вряд ли можно добросовестно верить в то, что оно не ассоциируется с таким историческим понятием, как “враг народа”».
Суд присяжных для всех
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №6-П от 25 февраля 2016 года
- Заявитель: А. Лымарь
- Оспариваемая норма: п. 1 ч. 3 ст. 31 Уголовно-процессуального кодекса РФ
- Результат: оспариваемая норма противоречит Конституции
Фабула
С жалобой в Конституционный Суд обратилась жительница Челябинской области Алена Лымарь, обвинявшаяся в убийстве дочери. Наказание по этой статье предусматривало пожизненное лишение свободы. Заявительница обратилась в суд общей юрисдикции с ходатайством о рассмотрении дела с участием присяжных, однако получила отказ. Он был мотивирован тем, что Уголовно-процессуальный кодекс не допускает рассмотрение присяжными заседателями дел, в которых обвинение предъявлено женщинам – ведь они и без этого защищены от пожизненного заключения.
В жалобе Алена Лымарь указывала, что Конституцией гарантируется равенство всех перед законом, а мужчины и женщины в России, согласно основному закону, имеют равные права и равные возможности для их реализации.
Алена Лымарь была не первой, кто жаловался на ограничения, касающиеся рассмотрения дел судом присяжных. В 2014 году в КС обратился Вадим Филимонов — несовершеннолетний, обвиняемый в убийстве. Он оспаривал невозможность лиц, не достигших 18 лет, предстать перед судом присяжных, хотя несовершеннолетние, напротив, нуждаются в повышенных гарантиях своих прав. КС, тем не менее, с таким подходом не согласился и права на присяжных за лицами, не достигшими 18 лет, не признал. Среди аргументов был тот факт, что оспаривать приговоры коллегии можно только по процессуальным основаниям, а учитывая психологическую незрелость, несовершеннолетний фигурант может не осознавать всей серьёзности последствий своего решения.
Суть решения
В деле Алены Лымарь Конституционный Суд признал не соответствующими основному закону страны положения УПК, лишавшие женщин права на рассмотрение их дела судом присяжных. Не отвечающими принципам юридического равенства и дискриминирующими судьи посчитали правила подсудности, которые не давали женщинам возможности предстать перед коллегией заседателей в силу запрета на назначение им (фактически) самого сурового наказания.
Женщины, обвиняемые в убийстве по ч. 2 ст. 105 УК РФ, смогли ходатайствовать о рассмотрении их дел судом присяжных, если заседания по их делам не были назначены к моменту вынесения этого постановления КС.
В решении отмечено, что любая дифференциация правового регулирования, вводимая законодателем, должна соблюдать баланс конституционных ценностей и обеспечивать гарантированные Конституцией права, а лишение женщин суда присяжных, предусмотренного законом для мужчин в возрасте от 18 до 65 лет, не отвечает принципу юридического равенства, приводит к дискриминации и ограничивает их право на судебную защиту.
Почему это важно
Это решение стало первым в постепенной череде снятия ограничений права обвиняемых на самостоятельное определение формы судопроизводства. По сути это есть один из элементов расширения суда присяжных – не только по количеству составов и судов, которым «присяжные» дела стали подсудны, но и по числу тех категорий лиц, которые получили право выбора.
С 2018 года возможность суда присяжных официально закрепили как за мужчинами, так и за женщинами. Было снято и законодательное ограничение в 65 лет – ранее мужчины старше этого возраста не могли ходатайствовать о рассмотрении своего дела непрофессиональными судьями. Это изменение также было вызвано постановлением КС, который в 2017 году признал дифференциацию по возрасту дискриминацией.
В 2019 году Конституционный Суд расширил своё постановление по делу Филимонова и всё же допустил возможность суда присяжных в случае, если подсудимый не достиг 18 лет. Однако судить подростков могут только в случае, если в деле есть совершеннолетние соучастники, ходатайствующие о присяжных, и если выделение дела невозможно.
Может ли исполнительное производство быть бесконечным?
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №7-П от 10 марта 2016 года
- Заявитель: М. Ростовцев
- Оспариваемые нормы: ч. 1 ст. 21, ч. 2 ст. 22 и ч. 4 ст. 46 ФЗ «Об исполнительном производстве»
- Результат: оспариваемые нормы противоречат Конституции
Фабула
В Конституционный Суд с жалобой обратился Михаил Ростовцев. Принадлежащие ему пять объектов недвижимости неоднократно становились объектом взыскания. При этом взыскатель – ОАО «Сбербанк России» – несколько раз отзывал исполнительный лист, а затем вновь заявлял о своих требованиях.
Судебный пристав каждый раз выносил постановления об окончании исполнительного производства и об отзыве арестованного имущества с реализации. Такая история повторилась неоднократно. Михаил Ростовцев очередного возбуждения исполнительного производства обратился в суд. Он заявлял, что установленный законом трёхлетний срок для предъявления исполнительного документа пропущен, однако суды с ним не согласились, и он обратился в КС.
Заявитель полагал, что оспариваемые им нормы нарушают баланс интересов сторон в исполнительном производстве – они допускают бессрочное и ничем не ограниченное право взыскателя предъявлять и отзывать исполнительный документ, а потом вновь инициировать производство. По сути начало и окончание исполнительного производства зависело от немотивированной воли кредитора, а само такое производство становилось неоправданно бесконечным.
Суть решения
Конституционный Суд признал оспариваемые нормы неконституционными, согласившись с позицией заявителя. Закон сводился к тому, что срок предъявления исполнительного документа может прерываться и возобновляться, причем время, истекшее до прерывания срока, в новый срок не засчитывается.
Такое регулирование заставляет должника бесконечно долго находиться под угрозой применения к нему мер принудительного исполнения – а это нарушает его права: неопределённое по времени выведение его имущества из сферы гражданского оборота, ограничение его права собственности и препятствия эффективной судебной защите.
КС поручил законодателю внести соответствующие изменения в нормы ФЗ, а до этого — вычитать срок уже имеющегося исполнительного производства при вновь открывшейся процедуре.
Что было дальше
В 2017 году законодатель ввёл в ст. 22 ФЗ «Об исполнительном производстве» часть 3.1, которая регулирует правила вычета сроков в случае, если взыскатель отозвал исполнительный документ. Казалось бы, что проблема должна была разрешиться, однако вопросы взаимоотношений должников и взыскателей продолжает ставиться на повестку судебного рассмотрения.
Так, в декабре 2021 года Верховный Суд пытался определить, является ли злоупотреблением правом многократный отзыв исполнительного документа без объяснения причин, ведь даже в отрыве от вопросов срока такое поведение взыскателя может ограничивать должника.
«Закон об исполнительном производстве предоставляет взыскателю право неоднократного предъявления к исполнению исполнительного документа после его возвращения, а также право неоднократного отзыва исполнительного документа после возбуждения исполнительного производства, не требуя при этом от взыскателя указания мотивов своего решения, от которых юридическая судьба совершаемого процессуального действия не зависит», — указано в решении ВС.
Длительные свидания для пожизненно осуждённых
- Решение: Постановление Конституционного Cуда №24-П от 15 ноября 2016 года
- Заявители: Н. Королев и В. Королева, а также Волгоградский областной суд
- Оспариваемые нормы: п. «б» ч. 3 ст. 125 и ч. 3 ст. 127 Уголовно-исполнительного кодекса РФ
- Результат: оспариваемые нормы не соответствуют Конституции
Фабула
Заявителями в Конституционный Суд стали супруги Николай и Вероника Королевы. В мае 2008 года Николая Королева приговорили к пожизненному лишению свободы в колонии особого режима за участие в начале 2000-х годов в серии громких преступлений клуба «СПАС» на национальной почве. В том числе, его осудили за взрыв на Черкизовском рынке, в результате которого погибли 14 человек, 61 человек пострадал. Уже находясь в заключении, Королев женился.
Свой срок он отбывает в колонии «Полярная сова» на Ямале. Особенность заключения таких осуждённых состоит в том, что они проживают в помещениях камерного типа, и им разрешено всего два краткосрочных свидания в год. Отбывающим наказание не в строгих условиях разрешается два длительных свидания в год. Перевести Николая Королева в обычные условия содержания могли только через 10 лет заключения. Супруги хотели завести ребёнка с помощью вспомогательных репродуктивных технологий, но эта процедура была возможна лишь в условиях длительного свидания.
В жалобе супруги Королевы указывали, что запрет на длительные свидания в течение первых десяти лет отбывания наказания нарушает их право на семейную жизнь, а также «является жестоким, бесчеловечным, унижающим человеческое достоинство наказанием заключённого, и жестоким, бесчеловечным, унижающим человеческое достоинство обращением с женой заключённого».
Суть решения
Конституционный Суд встал на сторону заявителей и признал оспариваемые нормы не соответствующими статьям 15, 17, 23 и 55 Конституции «во взаимосвязи со статьёй 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ее интерпретации Европейским Судом по правам человека». КС постановил, что пожизненно осуждённому должно предоставляться право хотя бы на одно длительное свидание в год, даже если он ещё не отбыл десять лет наказания.
Конституционный Суд отметил, что длительные свидания не должны предоставляться в качестве поощрения по усмотрению администрации колонии.
Что было дальше
Спустя некоторое время парламентарии смягчили нормы уголовно-исполнительного законодательства и внесли в УИК РФ изменения, предоставляющие длительные свидания пожизненно осуждённым заключённым.
Решение КС, которое стало толчком для этих изменений, исключительно положительно оценивал тогдашний член президентского Совета по правам человека Павел Чиков. При этом адвокат отметил, что меры, предложение КС, не являются исчерпывающими – российскому законодателю есть куда стремиться.
«Это очень хорошее решение, как и все изменения, которые в последние годы принимаются под давлением Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) [имеется в виду дело «Хорошенко против России»], – комментировал Чиков постановление КС для «Газеты.Ru». – В сравнении с тем, какова ситуация на сегодняшний день, это серьёзный шаг вперед, своего рода системные изменения. [В европейской пенитенциарной системе] свидания разрешаются гораздо чаще, потому что подход уголовно-исполнительной системы строится на поддержке любых социальных связей, не обязательно даже с близкими родственниками, а вообще с любыми свободными людьми, потому что для осуждённого это является ключевым фактором реинтеграции в общество».
Такой подход, по мнению Чикова, в идеале должен быть ориентиром.