Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом «Автономная некоммерческая организация “Институт права и публичной политики”» либо касается деятельности иностранного агента «Автономная некоммерческая организация “Институт права и публичной политики”».
Российская Федерация — демократическое правовое государство
Согласно статье 1 Конституции, Россия — демократическое правовое государство. Статус демократического и правового государства возлагает на власти обязанность действовать исключительно в соответствии со стандартами правового государства. Это же касается и законодателя: его действия должны осуществляться при неукоснительном соблюдении конституционных стандартов прав и свобод, а принимаемые законы должны быть максимально определёнными, ясными и недвусмысленными. Принцип правовой определённости законов основан на принципе верховенства права и равенстве всех перед законом и судом. Если норма носит неопределённый характер, то её применение неизбежно повлечёт за собой неоднозначные понимание и применение, а значит, и неограниченное усмотрение государства, произвол, а также нарушение конституционных прав. В постановлениях от 30 октября 2003 года № 15-П и от 10 ноября 2017 года № 27-П Конституционный Суд выработал ряд требований к законодательному регулированию, одно из которых состоит в том, что норма правового закона должна быть формально определённой, чёткой, ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, как следствие, их произвольного применения.
Законодательный запрет «ЛГБТ-пропаганды» таким требованиям не соответствует. Сами по себе формулировки носят оценочный и субъективный характер, не позволяя определить, за какие именно действия будет наступать административная ответственность.
Во-первых, закон не содержит определения понятий «пропаганда» и «нетрадиционные сексуальные отношения и (или) предпочтения». В связи с этим совершенно неясно, на основании чего лица будут привлекаться к ответственности, чем отличаются «сексуальные отношения» и «сексуальные предпочтения» и как они будут определяться. Точно так же неясно, как будет определяться информация, которая «вызывает желание у детей сменить пол». Во-вторых, отсутствуют критерии «традиционности» и «нетрадиционности», что создаёт трудности с учётом многонационального и многоконфессионального состава Российской Федерации. В-третьих, под запрет попадает также информация, «демонстрирующая нетрадиционные сексуальные отношения и (или) предпочтения», при этом перечень действий, к которым следует отнести «демонстрацию», в законе отсутствует.
Неопределённость понятий «пропаганда» и «нетрадиционные сексуальные отношения» приведёт к тому, что правоприменитель будет опираться скорее на субъективные ценностные установки. В данном случае правоприменитель обладает неограниченным административным усмотрением, пределы которого не устанавливаются, а значит, применение новых запретов неизбежно приведёт к произволу и нарушению конституционных прав.
Установление общеобязательной системы взглядов — идеологии
Как следует из пояснительной записки, парламентарии изначально исходят из того, что негетеросексуальность признаётся некой патологией, соответственно, любое позитивное отношение к этому явлению будет подлежать наказанию. Закон также исходит из того, что «ЛГБТ-пропаганда» — это некая система взглядов, которая подлежит обязательному запрету и исключению из общественной жизни. Своей инициативой законодатели исключают из общественной жизни практически любую информацию о негетеросексуальной ориентации, в том числе для совершеннолетних. Под запрет подпадает не только «пропаганда», но и «демонстрация».
Статья 13 Конституции устанавливает, что в Российской Федерации признаётся идеологическое и политическое многообразие (части 1 и 3), а также то, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (часть 2).
Если исходить из того, что принадлежность к ЛГБТ+ сообществу действительно является некой системой взглядов, то закон запрещает любое проявление её в книгах, фильмах, интернете или соцсетях. Несоответствие той системе взглядов, которую устанавливает закон, будет наказываться значительными штрафными санкциями. Фактически такое регулирование предполагает единую систему общеобязательных взглядов в отношении любого публичного проявления ЛГБТ+ для граждан и организаций, то есть устанавливает обязательную идеологию. Установление обязательной идеологии позволяет государству регулировать не только идеологические стандарты общественной жизни, но и контролировать убеждения граждан. Соответственно, любые подходы и точки зрения, которые противоречат этому закону, будут преследоваться по закону, а значит, за несоответствие идеологическим рамкам к гражданам и организациям будут применяться санкции. Иными словами, закон предлагает принуждать лиц к исполнению той системы взглядов и предпочтений, которые установило государство.
Часть 2 статьи 13 Конституции исходит из того, что ни один орган государственной власти или какой-либо иной властный субъект не может устанавливать идеологию в любой форме. Государство может запрещать общественные организации, включая политические партии, которые посягают на основы конституционного строя, прямо перечисленные в конституции, но не может регулировать и задавать стандарты взглядам и предпочтениям. Следовательно, Государственная Дума или другой иной орган не может брать на себя бремя установления обязательной системы взглядов. Это прямо противоречит Конституции. Вместе с тем неопределённость формулировок закона приведёт к тому, что идеологические рамки будут устанавливаться отдельными государственными органами или должностными лицами. Статья 13 Конституции звучит однозначно: она указывает на то, что ни один публичный орган не может устанавливать критерии мнениям и взглядам. В любом случае стандарты взглядов будут устанавливаться государством.
Установление обязательной идеологии даже в отношении вопросов негетеросексуальной ориентации создаёт опасный прецедент, позволяющий впоследствии устанавливать идеологические рамки в отношении системы любых взглядов или позиций, вмешиваться в научно-исследовательскую, преподавательскую и журналистскую деятельность, а также в деятельность СМИ и кинематографа. Обязательная система взглядов затрагивает практически все конституционные права граждан. В этом заключается главный конституционный риск запрета «ЛГБТ-пропаганды» — он касается не столько ЛГБТ+, сколько любой системы взглядов.
Наличие обязательной идеологии в отношении вопросов сексуальной ориентации и информации о ней нарушает положения Конституции об идеологическом и политическом многообразии, поскольку предполагает исключительно один взгляд на сексуальные отношения, оставляя вне закона все остальные.
Подход законодателя прямо противоречит позиции Конституционного Суда по вопросу «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений» среди несовершеннолетних, выраженной в Постановлении от 23 сентября 2014 года № 24-П (далее — Постановление № 24-П). В этом решении Конституционный Суд твёрдо подчёркивает, что Конституция не устанавливает какие-либо идеологические или мировоззренческие критерии и ограничения, а также не предполагает навязывание большинством своих взглядов меньшинству, в том числе в вопросах сексуальной ориентации. Несмотря на то что там же Конституционный Суд говорит о том, что недопустимо трактовать норму расширительно и использовать её для запрета публичных дискуссий и мероприятий представителей ЛГБТ+ сообщества, новый закон де-факто это запрещает и делает наказуемым.
Часть 3 статьи 17 Конституции устанавливает, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. На основании этой статьи Конституции действительно допустимо ограничение права на распространение информации с целью защиты прав и свобод других лиц. К примеру, часть 6 статьи 10 Федерального закона от 27 июля 2006 года № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» запрещает распространение информации, которая направлена на пропаганду войны, разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти и вражды. Распространение такой информации запрещено, поскольку способно побудить других людей как к агрессии в целом, так и к агрессии против лиц определённой расы, национальности и религии.
В рассматриваемом законе крайне сложно определить, чьи права противопоставляются правам людей, распространяющих информацию по ЛГБТ+ тематике. Распространять такую информацию, равно как и интересоваться ей, могут люди вне зависимости от пола, религиозной принадлежности, сексуальной ориентации и гендерной идентификации. Примером может служить тот факт, что в России популярны среди различных групп населения фильмы и сериалы, в которых в том числе демонстрируются отношения между негетеросексуальными людьми.
Благодаря этому примеру, а также анализу пояснительной записки к законопроекту, который впоследствии был принят, можно сделать вывод, что законодатель противопоставляет права людей, распространяющих информацию по ЛГБТ+ тематике, правам лиц, «исповедующим традиционные ценности». Это возвращает нас к аргументу о том, что законодатель признал существование «правильных» и «неправильных» взглядов на некоторые объективные явления действительности. Распространение «правильных» взглядов (о традиционных семейных ценностях) всячески поддерживается государством, а за распространение «неправильных» взглядов государство устанавливает административную и уголовную ответственность. Это подтверждает аргумент о появлении в России обязательной государственной идеологии в нарушение статьи 13 Конституции.
Кроме того, по вопросу о пределах допустимого ограничения права на распространение информации по ЛГБТ+ тематике высказывался Конституционный Суд в Постановлении № 24-П. Он отметил, что государство не может посягать на само существо вопросов, относящихся к сфере индивидуальной автономии, а ограничения в этой сфере могут вводиться только в тех случаях, когда информация о «нетрадиционных сексуальных отношениях и предпочтениях» приобретает агрессивный, навязчивый характер, а также способна причинить вред правам и законным интересам других лиц, прежде всего несовершеннолетних, и является оскорбительной по форме.
Тем не менее законодатель «преодолел» правовую позицию Конституционного Суда и положения Конституции, затронув ограничениями саму суть права на индивидуальную автономию представителей ЛГБТ+ сообщества. Это ограничение выразилось в принуждении негетеросексуальных людей скрывать свои отношения и не допускать их «демонстрации» в публичном пространстве, к которому могут иметь доступ несовершеннолетние. При этом такое ограничение противопоставляется ничем не подтверждённой угрозе, которую несёт демонстрация гомосексуальных отношений, для прав других лиц.
Противопоставление права на распространение информации по ЛГБТ+ тематике государственной идеологии «традиционализма» и ограничение самой сути права на индивидуальную автономию негетеросексуальных людей ради защиты «других» лиц от вымышленных угроз являются грубыми нарушениями части 3 статьи 17 Конституции.
Статья 18 Конституции устанавливает, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.
При этом нельзя говорить о том, что права человека существуют отдельно от прав отдельных социальных групп, включая представителей ЛГБТ+ сообщества. Каждый представитель данной уязвимой социальной группы является в первую очередь человеком и гражданином, обладающим наравне с другими людьми правами на свободу слова, на достоинство личности, на уважение частной и семейной жизни и другими. Именно эти закреплённые в Конституции права должны определять смысл и содержание законов. Однако вопрос соблюдения прав представителей ЛГБТ+ сообщества не упоминается ни в самом тексте закона, ни в пояснительной записке к законопроекту. Напротив, информацию о человеке, относящемся к указанной социальной группе, авторы закона выставляют в качестве угрозы обществу, нравственности, традициям.
Полное отсутствие учёта интересов, связанных с правами представителей ЛГБТ+ сообщества, демонстрирует, что государство отказалось от приоритета прав человека в пользу государственной идеологии «традиционализма» в нарушение статьи 18 Конституции.
Часть 1 статьи 19 Конституции гарантирует равенство всех перед законом и судом. Согласно части 2 статьи 19, государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.
Конституционный Суд в Постановлении от 23 сентября 2014 года № 24-П отмечал, что граждане, «практикующие нетрадиционные сексуальные отношения», относятся к определённой социальной группе, а ограничение прав, свобод и законных интересов граждан по признаку их принадлежности к социальной группе запрещается, поскольку противоречит статье 19 Конституции: «Государство призвано принимать меры, направленные на исключение возможных ущемлений прав и законных интересов лиц по мотиву их сексуальной ориентации, и обеспечивать эффективные возможности для защиты и восстановления их нарушенных прав на основе закрепленного в статье 19 (часть 1) Конституции Российской Федерации принципа равенства всех перед законом и судом. Данный конституционный принцип, предполагающий в том числе недопустимость ограничения в правах и свободах либо установления каких-либо преимуществ в зависимости от принадлежности к тем или иным социальным группам, под которыми могут пониматься и группы лиц с определенной сексуальной ориентацией, конкретизирован в нормах отраслевого законодательства…»
Представителей ЛГБТ+ сообщества обязывают скрывать отношения, запрещают публичную демонстрацию чувств. Важно отметить, что запрещённая информация связана с отношениями представителей определённой социальной группы. Информация о гетеросексуальных отношениях не ограничивается к распространению. Таким образом, этот запрет является дискриминационным и нарушает статью 19 Конституции.
В том же Постановлении № 24-П Конституционный Суд отмечал неотъемлемость права граждан, в том числе тех, чья сексуальная ориентация «отличается от общепринятой», привлекать внимание к фактам нарушения их прав и законных интересов, в том числе посредством проведения публичных мероприятий или через средства массовой информации. Данное положение исходит из частей части 1–3 статьи 13, части 1 статьи 19 и части 4 статьи 29 Конституции Российской Федерации о равенстве всех перед законом, о политическом и идеологическом многообразии и о свободе искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
Тем не менее закон запрещает «демонстрацию» информации об отношениях негетеросексуальных людей среди несовершеннолетних — значит, такая информация не может распространяться в публичном доступе — ни путём проведения публичных мероприятий, ни через средства массовой информации, поскольку несовершеннолетние могут получить к ней доступ.
Представители ЛГБТ+ сообщества лишаются права освещать факты нарушения своих прав и публично призывать к их соблюдению, участвовать в публичных судебных разбирательствах по делам о преступлениях дискриминационного характера, ведь эта информация может стать доступной несовершеннолетним, что будет квалифицировано как «демонстрация нетрадиционных сексуальных отношений» либо как «пропаганда» среди совершеннолетних или несовершеннолетних. Представители ЛГБТ+ сообщества лишаются права на защиту своих прав и интересов, в связи с чем законом нарушаются статьи 45 и 46 Конституции, гарантирующие государственную защиту прав и свобод человека и гражданина, право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещёнными законом, а также право на судебную защиту.
Право на достоинство личности перестаёт распространяться на представителей ЛГБТ+ сообщества
Статья 21 Конституции устанавливает право на достоинство личности, при этом ничто не может быть основанием для умаления данного права.
Исследуемый закон направлен на ограничение информации «о нетрадиционных сексуальных отношениях». Иными словами, закон направлен на ограничение распространения информации о том, что граждане России негетеросексуальной ориентации могут испытывать чувства, любить, строить отношения. Информация о чувствах и отношениях приравнивается к информации о насилии и жестокости, к материалам, содержащим нецензурную брань.
В пояснительной записке к законопроекту депутаты обосновывают принятие закона тем, что в России происходит «депатологизация» ЛГБТ. То есть законодатели исходят из того, что, если человек любит человека своего пола, это является патологией. Однако ещё в 1990 году гомосексуальность была исключена из Международной классификации болезней 10-го пересмотра решением общего собрания ВОЗ. Российская Федерация признаёт международную классификацию болезней МКБ-10, согласно которой гомосексуальность не является патологией. Таким образом, убеждения депутатов, инициировавших принятие исследуемого закона, равно как и сами положения закона, построены на ничем не подтверждённых и антинаучных представлениях.
Помимо этого, законодатели называют информацию об отношениях ЛГБТ+ деструктивной, утверждают о социальной неравноценности «традиционных» и «нетрадиционных» сексуальных отношений, приравнивают отношения негетеросексуальных людей к педофилии. Данные выдержки, равно как и положения закона, являются самоочевидным примером отказа государства от соблюдения права представителей ЛГБТ+ сообщества на достоинство личности в нарушение статьи 21 Конституции.
Закон позволяет собирать, распространять и хранить информацию о частной жизни лица без его согласия
Закон предлагает установить административную ответственность за нарушение «пропаганды» или демонстрацию «нетрадиционных сексуальных отношений». С учётом неопределённости понятий под запрет подпадает любая публичная деятельность гражданина, в том числе та, которая касается его личной и частной жизни. Это значит, что на нарушителей будет составляться административный протокол, который вместе с признаками предполагаемых нарушений будет содержать информацию о частной жизни лица. То есть единственным критерием, который позволит правоохранительным и иным государственным органом собирать, хранить, использовать и распространять информацию о частной жизни лица выступит его сексуальная принадлежность. Соответственно, эта информация будет находиться у государства на всех этапах административного производства, а впоследствии и судебного обжалования, будет отражаться в материалах дела и судебных решениях, становясь общественным и публичным достоянием без ведома лица.
Это говорит о том, что государство нарушает право на частную жизнь, осуществляет информационное вмешательство в неё, ставя под сомнение идею самоопределения и автономности личности, свободу индивида в приватной сфере жизни. Информация о сексуальной принадлежности становится предметом внешнего контроля со стороны государства, которое фактически её регламентирует.
Часть 1 статьи 23 Конституции устанавливает, что каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Часть 1 статьи 24 запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия. Однако закон против «ЛГБТ-пропаганды» позволяет государству нарушать неприкосновенность частной и личной жизни, делать такую информацию объектом внешнего манипулирования. Неурегулированность пределов усмотрения государства (границ его полномочий) неизбежно приведёт к нарушению указанных норм.
Закон позволяет нарушать презумпцию невиновности
Части 1 и 2 статья 49 Конституции устанавливают, что каждый обвиняемый в совершении преступления не считается виновным, пока его виновность не будет доказана, а сам обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Несмотря на то что норма сформулирована применительно к уголовным правоотношениям, Конституционный Суд в Постановлении от 21 мая 2021 года № 17-П указал, что данные принципы применяются ко всем видам публично-правовой ответственности, в том числе к административной.
Закон, наоборот, позволяет государственным органам самостоятельно блокировать информационные ресурсы, которые, по их мнению, содержат информацию о «нетрадиционной сексуальной ориентации». При этом при применении санкций такие органы не наделяются обязанностью устанавливать вину конкретного гражданина или организации. Складывается ситуации, при которой сперва блокируются ресурсы с предполагаемым нарушением, а затем гражданин уже в судах обязан доказывать свою невиновность и непричастность.
Это позволяет говорить об объективном вменении, то есть о возможности привлечения лица к административной ответственности без доказательств его вины, что нарушает части 1 и 2 статьи 49 Конституции.
Закон лишает граждан и организации права выражать мнение по проблемным вопросам, в том числе в целях самозащиты
Статья 28 Конституции Российской Федерации гарантирует каждому свободу выбирать, иметь и распространять убеждения и действовать в соответствии с ними. Статья 29 Конституции гарантирует свободу слова и признаёт за гражданами и объединениями право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
Эти свободы ограничены лишь запретом на выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, которое должно быть запрещено законом исключительно в целях обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе (статьи 18, 19 и пункт 2 статьи 29 Всеобщей декларации прав человека; статьи 19 и 20 Международного пакта о гражданских и политических правах; статьи 9 и 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; часть 5 статьи 13, часть 2 статьи 29 Конституции РФ).
Конституция Российской Федерации, не устанавливая для свободы слова и свободы распространения информации какие-либо идеологические или мировоззренческие критерии и ограничения и не предполагая навязывание «большинством» своих убеждений и предпочтений «меньшинству», не даёт оснований и для установления запрета на ведение общественных дискуссий о сексуальных отношениях (в том числе негетеросексуальных) и об обеспечении прав, свобод и законных интересов представителей ЛГБТ+ сообщества. При этом «оскорбляющая» общественную нравственность форма подачи информации, которая касается сферы сексуальных отношений, недопустима применительно к сексуальным установкам как гетеросексуальных, так и негетеросексуальных людей. Не должно служить препятствием для ведения подобных дискуссий и то обстоятельство, что сама по себе принадлежность к ЛГБТ+ сообществу для многих может выглядеть оскорбительной с точки зрения принятых в российском обществе норм морали или иным образом посягать на общественную нравственность и связанные с этим права, свободы и законные интересы других лиц. Этого не должно происходить, поскольку в Российской Федерации в качестве важного элемента её конституционно-правовой характеристики как правового демократического государства предполагается возможность свободного отображения в общественном дискурсе и в информационном поле различных взглядов и суждений.
Однако вводимые законом ограничения фактически блокируют развитие публичного обсуждения вопросов, связанных с сексуальным самоопределением, поддержку добровольческой деятельности граждан и их объединений по привлечению внимания общественности к имеющимся фактам нарушений прав человека в связи с сексуальной ориентацией и гендерной идентичностью.
В Постановлении № 24-П Конституционный Суд особо подчеркнул, что запрет «пропаганды нетрадиционных сексуальных» отношений среди несовершеннолетних не исключает подачи соответствующей информации в нейтральном (просветительском, художественном, историческом) контексте. Такое информирование, если оно лишено признаков пропаганды, то есть не направлено на формирование предпочтений, связанных с выбором «нетрадиционных» форм сексуальной идентичности, и обеспечивает индивидуализированный подход, учитывающий особенности психического и физиологического развития детей в той или иной возрастной группе и характер конкретного освещаемого вопроса, может осуществляться с привлечением специалистов-педагогов, медиков, психологов. Следовательно, распространение информации о проблемах ЛГБТ+ сообщества среди несовершеннолетних признаётся соответствующим Конституции, а запрет ЛГБТ+ сообществу распространять свои взгляды через публичные каналы информации не обеспечивает ни одну из конституционно-значимых целей, несоразмерно ограничивает свободу действий организаций и граждан, препятствует существованию организаций.
Вводимые законом ограничения умаляют свободу деятельности общественных объединений, создаваемых ЛГБТ+ сообществом
В соответствии с частью 1 статьи 30, а также с частью 1 статьи 1, статьями 2, 13, частью 1 статьи 17, частями 1 и 3 статьи 29 Конституции РФ право каждого на объединение относится к базовым ценностям общества и государства. Оно основано на принципах верховенства права и демократии и предусматривает возможность в условиях признаваемого идеологического и политического многообразия свободно создавать объединения для защиты своих интересов и выражения своих мнений и убеждений, а также свободу деятельности общественных объединений. Статья 22 Международного пакта о гражданских и политических правах (далее — Пакт) устанавливает, что «каждый человек имеет право на свободу ассоциации с другими, включая право создавать профсоюзы и вступать в таковые для защиты своих интересов». Отдельно подчёркивается, что свобода деятельности общественных объединений гарантируется. Во исполнение данных принципов законодательная политика государства должна быть направлена на то, чтобы обеспечивать разным социальным группам возможность организовываться и проводить консолидированную политику по защите своих ценностей.
Закон предусматривает запрет владельцам интернет-сайтов и СМИ распространять информацию, «пропагандирующую нетрадиционные сексуальные отношения и (или) предпочтения». Следовательно, объединения, связанные с ЛГБТ+, будут лишены возможности распространять информацию о своей деятельности, публично освещать проблемы (в том числе на своих интернет-сайтах), с которыми они сталкиваются, что является умалением свободы действия объединения.
Принятие закона станет препятствием для проведения публичных акций представителями ЛГБТ+ сообщества
Конституция признаёт право граждан на мирные собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование (статья 31). Предлагаемые данным законом запреты влекут за собой невозможность информировать общество о планируемых мероприятиях, которые посвящены проблемам ЛГБТ+ сообщества, а также освещать подобные мероприятия и говорить публично об их последствиях. Это делает бессмысленным их проведение, так как основная цель публичных мероприятий заключается в привлечении внимания.
В связи с тем, что закон предусматривает запрет владельцам интернет-сайтов распространять информацию, «пропагандирующую нетрадиционные сексуальные отношения и (или) предпочтения», информационные ресурсы, не связанные с ЛГБТ+ сообществом, также даже не смогут транслировать информацию о планах проведения и фактах проведения вышеупомянутых мероприятий.
Конституционный Суд в Постановлении № 24-П указал, что государство призвано принимать меры, направленные на исключение возможных ущемлений прав и законных интересов лиц по мотиву их сексуальной ориентации, и обеспечивать эффективные возможности для защиты и восстановления их нарушенных прав на основе закреплённого в части 1 статьи 19 Конституции принципа равенства всех перед законом и судом. В условиях демократического общества вопросы, связанные с сексуальным самоопределением, не исключаются из публичного обсуждения. Граждане, в том числе и те, чья сексуальная ориентация отличается от общепринятой, не могут быть лишены возможности в целях защиты своих прав и законных интересов и для привлечения внимания общественности к фактам нарушений данных прав и интересов использовать все не запрещённые законом способы, в том числе организовывать и проводить публичные мероприятия или освещать указанные проблемы посредством СМИ.
Несоразмерное ограничение конституционных прав и свобод
Закон исходит из ложной и необоснованной цели, которая заключается в том, что «пропаганда» и даже демонстрация негетеросексуальных отношений могут нанести вред «традиционным» сексуальным отношениям или как-либо вступить в конфликт с ними. Одновременно с этим закон также предлагает ограничить ряд конституционных прав и свобод граждан. О таких ограничениях сказано выше.
Часть 3 статьи 55 Конституции устанавливает исчерпывающий перечень оснований для ограничения прав и свобод. К таким основаниям относятся защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства. Этот перечень оснований и целей является исчерпывающим и не подлежит расширительной трактовке. Однако предлагаемые ограничения нельзя отнести ни к одному из перечисленных оснований. Информация о существовании негетеросексуальной ориентации и демонстрация такой информации не представляют никакой угрозы для конституционного строя, нравственности или иных оснований, которые предусматривает Конституция. Следовательно, федеральный закон, вводя ограничения, не преследует конституционной цели и предполагает ограничения прав на ложном и нелегитимным основании.
Часть 3 статьи 55 Конституции также предполагает, что любое ограничение конституционного права должно быть соразмерным. Это означает, что вводимые ограничения прав должны достигать общественно значимых целей с минимальными потерями для основных прав, а также должны быть соразмерны потенциальным угрозам. Конституционный Суд указывал, что законодатель обязан соблюдать соразмерность ограничений, исключая умаление прав (см. Постановление от 26 декабря 2005 года № 14-П), а вводимые ограничения не должны быть несоразмерными и парализующими осуществление конституционных прав (см. Постановление от 4 апреля 1996 года № 9-П).
Несоразмерность проявляется как в части фактического ограничения прав, так и в части санкции статьи. В первом случае законодатель предлагает полностью исключить из публичного поля практически любую информацию о существовании негетеросексуальных отношений, нарушая целый комплекс вышеупомянутых конституционных прав и руководствуясь нелегитимной целью.
При этом санкция закона, то есть поправки в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (далее — КоАП РФ), предлагает наказание для граждан и организаций в размере от 50 000 до 100 000 рублей, в то время как санкции за «пропаганду наркотиков» достигают только 5 000 рублей, а подкуп избирателей — 25 000 рублей, хотя угроза от этих нарушений очевидна, в отличии от угрозы, которая якобы исходит от «пропаганды» или «демонстрации» негетеросексуальных отношений.