Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики».
Ключевые правовые позиции Конституционного Суда о том, с какого момента у человека возникает право на доступ к получению помощи адвоката, изложены в Постановлении от 27 июня 2000 года № 11-П, а также в определениях от 20 декабря 2005 года № 473-О, от 15 ноября 2007 года № 924-О-О и от 9 февраля 2016 года № 214-О.
Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2000 года № 11-П положения статьи 41 УПК РФСФР были признаны не соответствующими Конституции, поскольку они предоставляли подозреваемому лицу пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему протокола задержания либо постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Свою позицию Суд мотивировал тем, что Конституция не связывает право на получение помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а конституционное право пользоваться помощью адвоката возникает с того момента, когда ограничение прав лица становится реальным. По мнению Суда, необходимость в правовой помощи возникает в силу одного лишь того обстоятельства, что конституционные права ограничены независимо от документального оформления такого ограничения.
«Удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность», представляют собой примеры вмешательств в осуществление конституционных прав. Так как в правовом государстве недопустима ситуация произвольного усмотрения должностных лиц, реализация права на защиту и права пользоваться помощью адвоката (защитника) не должна быть поставлена в зависимость от усмотрения государственных органов.
В отношении части 2 статьи 51 УПК РСФСР, использовавшейся на практике для отказа адвокатам в ознакомлении с материалами дела до окончания следствия, Конституционный Суд дал общеобязательное толкование. Суд указал, что данная норма не должна применяться для ограничения права защитника до окончания расследования по уголовному делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведённых с участием подзащитного до признания его подозреваемым. Кроме того, не должно быть ограничено право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения в любом объёме. Отказ защитнику в ознакомлении с материалами следствия, которые были добыты с участием подозреваемого до признания его подозреваемым, не имеет разумного основания и не может быть оправдан интересами следствия.
Хотя часть 1 статьи 47 УПК РСФСР была признана не соответствующей Конституции, до того, как УПК РСФСР утратил силу, не были внесены какие-либо законодательные изменения для исполнения этого решения. Законодательство было приведено в соответствие с разъяснениями Конституционного Суда уже после ратификации Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Так, согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона от 20 марта 2001 года № 26-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод», защитник допускается к участию в деле с начала осуществления действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления.
Заявитель жалобы не обращался в суды общей юрисдикции для пересмотра дела. Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2000 года № 11-П руководствовался Верховный Суд, в частности, в определениях от 30 марта 2004 года № 4-о04-41 и 20 июня 2005 года № 45-Д05-9. Он подчеркнул, что позиция, выраженная в данном постановлении, в полной мере распространяется на отношения, регулируемые статьями 123 и 402 УПК РФ.
В дальнейшем позиция Конституционного Суда о том, что конституционные права, включая право на получение квалифицированной юридической помощи адвоката (защитника), гарантируются независимо от формального процессуального статуса лица, транслировались в определениях от 20 декабря 2005 года № 473-О, от 15 ноября 2007 года № 924-О-О и от 9 февраля 2016 года № 214-О. Предметами нормоконтроля в указанных определениях выступали Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (пункт 1 части 1 статьи 6), УПК РФ (пункт 13 части 4 статьи 47, пункт 1 части 2 статьи 75, часть 1 статьи 285), Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (часть 4 статьи 29.6).
В Определении от 15 ноября 2007 года № 924-О-О Конституционный Суд указывал, что не может служить основанием для отказа лицу в удовлетворении ходатайства о предоставлении ему защитника то обстоятельство, что проводимые с его участием действия осуществлялись как оперативно-разыскные, а не как уголовно-процессуальные, то есть Суд конкретизировал позицию, изложенную ранее в постановлении. Кроме того, он обратил внимание на то, что зависимость прав только от формального статуса, но не от фактической необходимости в правовой помощи умаляет достоинство личности, которое является основой признания и уважения её прав и свобод.
В Определении от 9 февраля 2016 года № 214-О Конституционный Суд распространил действие позиций о праве на квалифицированную юридическую помощь на производство по делам об административных правонарушениях, подчёркивая, что это особенно касается тех случаев, когда привлечение лица к административной ответственности сопряжено с такой степенью реального вторжения в его права и свободы, которая сопоставима с мерами уголовно-правового воздействия. Позиции Конституционного Суда, выраженные в данном определении, использовались в судебной практике в качестве одного из оснований для отмены решения нижестоящего суда или административной комиссии. Например, Советский районный суд города Красноярска в Решении от 4 июня 2019 года № 12-324/2019 отменил решение нижестоящего суда. Похожим образом поступил Волгоградский областной суд в Решении от 27 ноября 2018 года по делу № 07-1459/2018, а также Приморский краевой суд в Решении от 22 октября 2018 года по делу № 12-538/2018. Несмотря на прогрессивный подход Конституционного Суда к данному вопросу, примеры правоприменительной практики, в которой суды общей юрисдикции дисквалифицируют результаты процессуальных действий, проведённых в отсутствие защитника, составляют единичные случаи. Сохраняется практика, при которой правоохранители запрещают защитникам присутствовать при проведении оперативно-разыскных мероприятий в отношении их доверителей, ссылаясь на то, что решение о допуске защитника не принималось. Проблема заключается не только в прямом игнорировании решений Суда, но и в отсутствии должной конкретизации в законах, в особенности в Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности». Иными словами, при изменении законов, регулирующих отношения, для участия в которых требуется помощь адвоката, очень редко учитываются позиции Конституционного Суда, которые существуют уже более двадцати лет.