Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики».
Конституционное право на получение квалифицированной юридической помощи становится бессмысленным, если для допуска адвоката к делу создаются формальные преграды. Постановление Конституционного Суда от 25 октября 2001 года № 14-П закрепило принцип приоритета волеизъявления подзащитного и адвоката над волеизъявлением следователя по вопросу доступа адвоката к подзащитному: «Требование обязательного получения адвокатом (защитником) от лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, разрешения на допуск к участию в деле означает, по существу, что подозреваемый и обвиняемый могут лишиться своевременной квалифицированной юридической помощи, а адвокат (защитник) — возможности выполнить свои профессиональные и процессуальные обязанности, если получению такого разрешения препятствуют обстоятельства объективного (отсутствие следователя) либо субъективного (нежелание следователя допустить адвоката на свидание) характера».
Предпосылкой для такой позиции стало Постановление Конституционного Суда от 27 марта 1996 года № 8-П, в котором была дана оценка Закону Российской Федерации «О государственной тайне», так как суды общей юрисдикции и следователи отказывались допускать адвокатов к участию в делах о разглашении сведений, составляющих государственную тайну, если у адвоката не было допуска к ней. Статья 21 указанного закона была признана соответствующей Конституции, но её распространение на адвокатов, участвующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, а также отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне были квалифицированы как практика, не соответствующая Конституции.
Конституционный Суд разъяснил, что конституционное право гражданина на получение квалифицированной юридической помощи и право на самостоятельный выбор защитника не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах в силу прямого запрета Конституции (часть 3 статьи 56).
Во исполнение этого решения был принят Федеральный закон от 6 октября 1997 года № 131-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации “О государственной тайне”», который предусматривал допуск адвоката к сведениям, составляющим государственную тайну, без проведения проверочных мероприятий (статья 21.1 Закона РФ «О государственной тайне»).
В Определении от 22 апреля 2010 года № 596-О-О Конституционный Суд высказался о проблеме разрешительного порядка взаимодействия адвоката и его подзащитного, также ссылаясь на недопустимость формальных преград для реализации конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи. Суд установил, что выполнение процессуальных обязанностей защитника предполагает наличие у него ордера на ведение уголовного дела конкретного лица и не ставится в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которых находится дело. Решение же об отводе защитника может основываться только на ограниченном перечне перечисленных в уголовно-процессуальном законе обстоятельств, исключающих его участие в деле. Конституционный Суд подчеркнул, что положения УПК РФ не должны рассматриваться как основания для введения разрешительного порядка реализации права адвоката иметь свидания с подозреваемым или обвиняемым, содержащимся под стражей. Иными словами, никакие мотивы следователя или суда не могут стать основанием для воспрепятствования допуску адвоката.
В другом деле перед Конституционным Судом ставился вопрос о соответствии Конституции норм УПК РФ и Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений». Определением от 23 июня 2016 года № 1432-О Суд ответил на ряд важных вопросов. Так, допустимое конституционно-правовое толкование всего уголовно-процессуального закона закрепляет уведомительный, а не разрешительный порядок вступления адвоката в дело в качестве защитника и не содержит каких-либо норм, наделяющих следователя полномочием выносить правоприменительные акты, которые разрешают защитнику участвовать в деле. Запрет разрешительного порядка распространяется и на свидания адвоката с подзащитным. То есть единственными документами, необходимыми для свидания, являются удостоверение адвоката и ордер, а администрации следственного изолятора запрещено ограничивать длительность и количество свиданий.
Определение Конституционного Суда отразилось в практике судов общей юрисдикции. Так, из Кассационного определения Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 29 июля 2020 года по делу № 77-456/20202 следует, что прокурор, который посчитал соглашение между адвокатом и подзащитной фиктивным, обжаловал решение о допуске адвоката. Девятый кассационный суд общей юрисдикции, опираясь на позицию Конституционного Суда, пришёл к выводу о том, что выполнение обязанностей защитника предполагает наличие у него ордера и не может ставиться в зависимость от усмотрения должностного лица, в производстве которого находится дело. Кассационное представление прокурора было оставлено без удовлетворения.
Второй распространённой проблемой стали отказы адвокатам в посещении мест содержания под стражей, которые выносились, если следователь не передал администрации следственного изолятора сведения об участии адвоката в деле. В Определении Конституционного Суда от 25 октября 2016 года № 2358-О были даны разъяснения о том, что отсутствие указанных сведений не является основанием для отказа в предоставлении адвокату доступа в места содержания под стражей, в том числе для свиданий с подзащитным. Суд также уточнил, что «решение администрации места содержания под стражей об отказе в доступе адвоката (защитника) в место содержания под стражей, а равно отказе в продолжении его свидания с подозреваемым или обвиняемым должно быть обосновано установлением конкретных, указанных в законе обстоятельств». Кроме того, Конституционным Судом был выражен принципиальный подход, в рамках которого отношения между следователем и администрацией места содержания под стражей не должны влечь за собой возложение на иных участников уголовного судопроизводства каких-либо обременений, дополняющих процедуру вступления адвоката в уголовное дело в качестве защитника.
Данная позиция используется в судебной практике достаточно редко. В Апелляционном постановлении Московского городского суда от 26 октября 2017 года № 10-17818/2017 прокурор обжаловал решение о допуске адвоката. Он ссылался на непредставление адвокатом документов, подтверждающих волеизъявление самого подозреваемого на вступление адвоката в процесс и заявлял, что следователю не был предъявлен текст соглашения между адвокатом и доверителем. Московский городской суд, опираясь на определения Конституционного Суда от 22 апреля 2010 года № 596-О-О, от 23 июня 2016 года № 1432-О и от 25 октября 2016 года № 2358-О, пришёл к выводу, что нормы УПК РФ не могут служить основанием для следователя, в чьём производстве находится уголовное дело, принимать правоприменительные решения, разрешающие защитнику участвовать в деле. Кроме того, было отмечено, что никто не вправе требовать от адвоката и его доверителя предъявление соглашения об оказании юридической помощи для вступления адвоката в дело. Требования прокурора были отклонены.