Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики».
За годы участия РФ в Европейской Конвенции по правам человека ЕСПЧ вынес ряд флагманских постановлений, которые серьёзным образом повлияли на российское правоприменение, законодательство и даже общественное мнение. Мы отобрали и кратко описали 30 самых показательных и важных из них, которые, на наш взгляд, способны указать на системность поставленных проблем и отразить ключевые подходы ЕСПЧ к защите прав человека.
Все эти дела – не просто иллюстрация или маркер для оценки произошедших изменений, но и в каком-то смысле история последних 24 лет, прошедших с момента подписания Россией Европейской Конвенции.
—
★ Постановления, отмеченные звёздочкой, являются пилотными
Контроль российских властей над ситуацией в Приднестровье
Ilascu and Others v. Moldova and Russia [GC], no. 48787/99, 8 July 2004
Г-н Илашку был местным лидером Народного фронта, политиком и выступал за объединение Молдовы с Румынией. В 1992 году его, как и других заявителей, арестовали в собственном доме. Их обвинили в антисоветской деятельности и незаконной борьбе с правительством Приднестровского государства. Также им вменили ещё несколько преступлений, включая убийства. Верховный суд Приднестровья приговорил Илашку к смертной казни и распорядился о конфискации его имущества. Другие заявители были приговорены к срокам от 12 до 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Заявители жаловались на нарушение статьи 6 Конвенции, указывая на отсутствие у осудившего их суда такой юрисдикции. По их мнению, процесс не был справедливым. Также к списку предположительно нарушенных норм в связи с конфискацией имущества и незаконным задержанием присоединились статья 5 и статья 1 Протокола № 1 к Конвенции – в связи с конфискацией имущества и незаконным задержанием. Заявители жаловались и на условия их содержания под стражей (статьи 3, 8 и 34 Конвенции). Также г-н Илашку дополнительно заявлял о нарушении его права на жизнь (статья 2) – в частности, его четырежды заставили пережить имитацию собственной смертной казни.
Жалоба была подана против двух государств. По убеждению заявителей, молдавские власти не приняли никаких адекватных мер для пресечения нарушения их прав. А Российская Федерация разделяла эту ответственность, ведь территория Приднестровья находилась под её фактическим контролем – на тот момент там размещались её войска, поддерживавшие сепаратистское движение.
ЕСПЧ пришёл к выводу, что права заявителей по статьям 3 (запрет бесчеловечного обращения), 5 (справедливый суд) и 34 (воспрепятствование обращению) Конвенции были нарушены как Россией, так и Молдовой. Молдавские власти не интересовались судьбой заявителей в их взаимоотношениях с Российской Федерацией, а Россия несёт ответственность в связи с поддержкой незаконных действий приднестровских сепаратистов. Что касается имитации смертной казни, которую учинили над Илашку, то результатом этого варварского обращения стали сильные моральные страдания, связанные с перспективой лишиться жизни. Он 8 лет содержался в условиях жёсткой изоляции, его камера не отапливалась, в ней не было естественного освещения и вентиляции, его лишали еды в наказание за проступки. Всё это в совокупности с другими данными привело Суд к выводу о нарушении странами своих конвенционных обязательств.
Загрязнение окружающей среды
Fadeyeva v. Russia, no. 55723/00, 9 June 2005
Заявительница Фадеева проживала в городе Череповце, который представляет собой крупный металлургический центр России.
Комбинат «Северсталь», построенный ещё в советское время, был и остаётся крупнейшим чугуноплавильным предприятием страны. Заявительница проживала в опасной близости от производства. Решение о расселении жителей данной зоны было вынесено ещё в 1977 году, однако к моменту обращения заявительницы в ЕСПЧ оно так и не было исполнено. В последующие годы Правительство приняло несколько новых программ, направленных на улучшение экологической ситуации в Череповце.
С 1995 года заявительница и другие жители, проживавшие в том же районе, безуспешно пытались в судебном порядке добиться переселения из экологически опасной зоны. В ЕСПЧ Фадеева обратилась с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции – ведь работа завода в непосредственной близости от её дома угрожала её здоровью и благополучию. По данным Череповецкого центра санитарного контроля, в период с 1990 по 1999 год среднегодовая концентрация пыли в воздухе в санитарно-защитной зоне завода в 1,6-1,9 раза превышала предельно допустимые показатели, сероуглерода – в 1,4-4, а формальдегида – в 2-4,7.
ЕСПЧ признал право на уважение частной жизни заявительницы нарушенным. Хоть она и не доказала наличие причинно-следственной связи между состоянием своего здоровья и работой завода, государство всё же выразило своё намерение её переселить, уже не являясь на момент относящихся к делу событий собственником производства. Таким образом, российские власти своим бездействием не обеспечили соблюдение положений Конвенции и поиск справедливого баланса между интересами общества и эффективной реализацией заявительницей права на уважение жилища и частной жизни. Власти должны были оценить опасность загрязнения и принять адекватные меры к тому, чтобы предотвратить или сократить угрозу.
Гибель мирных жителей во время КТО в Чечне
Isayeva v. Russia, no. 57950/00, 24 February 2005
Данное дело касалось неизбирательной бомбардировки села Катыр-Юрт в Чечне в январе 2000 года. Заявительница утверждала, что в ходе спецоперации по уничтожению группы боевиков военное командование России сбросило авиабомбу, которая упала возле её автомобиля. В результате взрыва погибли её сын, три племянницы, а ещё один племянник остался инвалидом. Она лишилась дома, потеряла своё имущество и автомобиль. Уголовное расследование подтвердило версию событий заявительницы, однако дело было прекращено в 2002 году, поскольку действия военных в условиях спецоперации были признаны законными.
Суд установил нарушение статьи 2 в отношении сына заявительницы и трёх её племянниц. Признав, что ситуация в Чечне в то время требовала исключительных мер, ЕСПЧ счёл военную операцию не организованной должным образом – использование такого рода оружия на населённой территории не в военное время и без предварительной эвакуации гражданских лиц невозможно соотнести с той степенью осторожности, которая ожидается от правоохранительных органов в демократическом обществе. Суд также установил процессуальное нарушение статьи 2, поскольку власти не провели эффективного расследования обстоятельств произошедшего, и статьи 13 Конвенции, поскольку у заявительницы не было достаточных эффективных средств правовой защиты.
Контрольная закупка
Vanyan v. Russia, no, 53203/99, 15 December 2005
В 1998 году г-н Ваньян был задержан по обвинению в хранении и сбыте наркотических средств в особо крупном размере. Поводом для задержания послужила «контрольная закупка», организованная полицией с участием знакомой заявителя. В 1999 году Ваньян был признан виновным и приговорён к семи годам лишения свободы с вынесением постановления о конфискации имущества.
Заявитель обратился в ЕСПЧ с жалобой на нарушение своих прав по статье 6 Конвенции. Он утверждал, что был осуждён за преступление, спровоцированное милицией, и что его осуждение было основано на показаниях самих её сотрудников. Также он считал уголовное разбирательство несправедливым, так как ни он, ни его защитник не были уведомлены о судебном заседании, а решение суда было принято в их отсутствие.
ЕСПЧ постановил, что по обоим основаниям в настоящем деле имело место нарушение статьи 6 Конвенции в той части, в которой заявителю вопреки принципу состязательности отказано в участии в процессе, а также в связи с наличием милицейской провокации, которая выразилась в контрольной закупке и использовании тайных агентов-информаторов для её организации. Общественные интересы, связанные с борьбой против наркоторговли, не могут оправдать использование доказательств, полученных в результате провокации.
Защита населения от стихийных бедствий
Budayeva and Others v. Russia, nos. 15339/02 and 4 others, 20 March 2008
Заявители проживали в кабардино-балкарском городе Тырныауз, который располагается в горной местности, прилегающей к Эльбрусу. С 1937 года в этом районе ежегодно регистрируются селевые потоки, которые заметно учащаются в летнее время.
В июле 2000 года произошёл крупный оползень, разрушивший город. Заявители утверждали, что российские власти не прислушались к предупреждениям о вероятности крупномасштабного происшествия, не соорудили заградительные барьеры, своевременно не предупредили местное население, не организовали эвакуацию или оказание чрезвычайной помощи. Таким образом, неспособность российских властей смягчить последствия природных аномалий подвергла жизнь заявителей опасности (и привела к гибели одного из горожан) и лишила их имущества. Заявители также указывали на отсутствие эффективного судебного расследования катастрофы.
ЕСПЧ указал, что Россия нарушила свои материальные и процессуальные обязательства в контексте обеспечения права заявителей на жизнь (статья 2 Конвенции). Государство не предприняло мер по предотвращению бедствия, не ремонтировало защитные сооружения и не провело надлежащего расследования причин катастрофы.
★ Неисполнение решений национальных судов о выплате заявителям различных денежных сумм
Burdov v. Russia (No. 2), no. 33509/04, 15 January 2009
Начиная с 1997 года заявитель неоднократно подавал иски против компетентных государственных органов, требуя выплаты законных социальных пособий за участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Суды удовлетворили его требования, однако ряд судебных решений длительное время оставался неисполненным.
ЕСПЧ вынес пилотное постановление в соответствии со статьёй 46 Конвенции, в котором не только признал нарушенными права заявителя по статьям 6 и 13 Конвенции и статье 1 Протокола 1 Конвенции (право на справедливый суд, эффективное средство правовой защиты и право на уважение частной собственности), но и указал на повторяющийся и устойчивый характер проблемы с длительным неисполнением решений национальных судов и отсутствием внутреннего механизма возмещения причинённого им вреда.
Эти проблемы затрагивали не только жертв и ликвидаторов чернобыльской катастрофы, как в настоящем деле, но и другие слабо защищённые группы российского населения: неисполнение очень часто возникало по делам, касающимся выплаты пенсий, пособий на детей и компенсации ущерба, полученного во время прохождения военной службы или из-за незаконного уголовного преследования. На тот момент на рассмотрении ЕСПЧ находилось около 700 аналогичных дел. Россия была обязана исправить такое положение дел путём создания эффективного механизма возмещения вреда, причинённого аналогичными нарушениями Конвенции, на национальном уровне.
Пытки в полиции
Mikheyev v. Russia, no. 77617/01, 26 January 2006, Lyapin v. Russia, no. 46956/09, 24 July 2014
Заявитель, г-н Михеев, работавший инспектором ГАИ, в 1998 году был задержан и допрошен по делу об исчезновении несовершеннолетней девушки. Никаких обвинений ему предъявлено не было, однако во время допроса сотрудники милиции изъяли у заявителя удостоверение личности и поместили его в следственный изолятор. Добиваясь признания в убийстве и изнасиловании, Михеева лишили встречи с адвокатом, избивали и пытали электрическим током. Заявитель, не выдержав пыток, выпрыгнул из окна второго этажа отделения милиции, чтобы прекратить истязания, но выжил и сломал себе позвоночник. В этот же день несовершеннолетняя девушка вернулась домой целой и невредимой.
ЕСПЧ квалифицировал действия милиционеров как пытки и установил нарушение статей 3 (как в части применения пыток к заявителю, так и в части неисполнения Россией своих процессуальных обязательств по расследованию произошедшего) и 13 Конвенции (ввиду отсутствия у заявителя эффективных средств правовой защиты). Это дело нагляднейшим образом подсветило проблемы отсутствия в России механизмов привлечения к уголовной ответственности сотрудников правоохранительных органов, причастных к пыткам, а также беспомощность жертв таких нарушений в попытках отстоять свои права.
Заявитель во втором деле, г-н Ляпин, также сотрудник правоохранительных органов, был задержан в 2008 году по подозрению в серии краж. Заявитель утверждал, что в течение многих часов милиционеры подвергали его пыткам – ему завязывали рот, связывали верёвкой, били кулаками, ногами и применяли электрический ток. В момент всего происходящего Ляпин не находился в статусе подозреваемого, поэтому у него не было доступа к адвокату, а его семья не была проинформирована о задержании. Под пытками заявитель признался в краже. Он безуспешно пытался привлечь к ответственности своих истязателей, получив в общей сложности более десяти отказов в возбуждении уголовного дела.
ЕСПЧ постановил, что заявитель был подвергнут пыткам в нарушение статьи 3 Конвенции. Россия также не выполнила своих обязательств по эффективному расследованию дела на национальном уровне.
Освобождение заложников в театре на Дубровке
Finogenov and Others v. Russia, nos. 18299/03 and 27311/03, 20 December 2011
23 октября 2002 года группа чеченских сепаратистов взяла в заложники более 900 человек, находившихся в Театральном центре на Дубровке, и на протяжении трёх дней удерживала людей в зрительном зале. Здание театра было заминировано, а среди заложников находились восемнадцать смертников.
26 октября российские силы безопасности впрыснули через вентиляцию зрительного зала усыпляющий газ и начали штурм здания, убив большинство террористов и освободив основную массу заложников. По официальным данным, теракт унёс жизни 130 человек.
Заявители по данному делу – жертвы захвата и родственники погибших – утверждали, что Россия своими действиями нарушила статьи 2 и 3 Конвенции (право на жизнь и запрет бесчеловечного обращения). Они считали, что их жизнь была подвергнута опасности, а результатом штурма здания театра стали травмы и гибель людей. Заявители также пожаловались на неэффективное расследование и нарушение их права на справедливое судебное разбирательство по статье 6 Конвенции.
Суд не посчитал использование газа в ходе операции чрезмерной мерой, нарушающей статью 2 Конвенции, но указал, что спасательная операция 26 октября 2002 года не была в достаточной степени спланирована и скоординирована, что и привело к нарушению права на жизнь заявителей по статье 2 Конвенции. Россия также не исполнила свои процессуальные обязательства по расследованию произошедшего в контексте статьи 2.
★ Условия содержания под стражей
Ananyev and Others v. Russia, nos. 42525/07 and 60800/08, 10 January 2012
Данное дело касалось условий содержания заявителей под стражей в разные периоды с 2005 по 2008 год. ЕСПЧ в порядке статьи 46 Конвенции вынес пилотное постановление по данному делу, признав неадекватные условия содержания под стражей в России структурной проблемой (на момент вынесения данного постановления Суд вынес уже более 80 аналогичных решений, и около 250 дел ожидали рассмотрения) и результатом несовершенства российской пенитенциарной системы, а также недостаточных правовых и административных гарантий.
Среди наиболее распространённых и системных проблем российской пенитенциарной системы Суд выделил острую нехватку личного пространства у заключённых, нехватку спальных мест, ограниченный доступ к свету и свежему воздуху, отсутствие уединения при пользовании санузлами. В совокупности нескольких факторов ЕСПЧ установил нарушение прав заявителей по статьям 3 и 13 Конвенции (запрет бесчеловечного обращения и право на эффективное средство правовой защиты).
Отпуск по уходу за ребёнком для мужчин
Konstantin Markin v. Russia [GC], no. 30078/06, 22 March 2012
В 2004 году заявитель, г-н Маркин, подписал военный контракт. После развода ему в одиночку пришлось воспитывать троих детей. Он подал заявление на трёхлетний отпуск по уходу за ребёнком вскоре после рождения третьего малыша, однако его просьба была отклонена со ссылкой на закон, предоставляющий право на длительный отпуск по уходу за ребёнком только женщинам-военнослужащим.
Суд постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 14 (поскольку заявитель подвергся дискриминации по признаку пола и профессии) в сочетании со статьёй 8 Конвенции, гарантирующей право на уважение семейной жизни. ЕСПЧ раскритиковал доводы Конституционного Суда России о мотивах введения подобных разграничений между мужчинами и женщинами, в частности, биологические причины предоставления женщинам более длительного отпуска и потребность государства в мужчинах, работающих на поддержание обороноспособности страны, и указал, что в отношениях со своими детьми военнослужащие-мужчины и военнослужащие-женщины находятся в аналогичной ситуации, а для обоснования различия в отношениях родителей со своими новорождёнными детьми требуются очень весомые причины, которых Россия в этом деле не привела.
Насильственные исчезновения
Aslakhanova and Others v. Russia, nos. 2944/06 and 4 others, 18 December 2012
Заявители жаловались на похищение своих родственников-мужчин в Грозном и Грозненском районе Чечни в период с марта 2002 года по июль 2004 года. Родственники заявителей пропали после их задержания вооружёнными мужчинами в масках. Само задержание напоминало специальную операцию, а похитители передвигались на военных автомобилях. Несмотря на возбуждение уголовных дел по факту похищения родственников заявителей, их местонахождение, а также личности похитителей так и не были установлены. Заявители ставили вопрос о причастности государства к похищениям, а также о том, можно ли считать похищенных мужчин погибшими, учитывая обстоятельства их исчезновения.
Изучив факты дела, Суд презюмировал, что члены семей заявителей были похищены представителями государства и должны считаться погибшими, поскольку, учтивая контекст их исчезновения, существовала прямая угроза для их жизни, а заявители не имели никаких новостей о них в течение уже многих лет. Это и отсутствие эффективного расследования представляли собой существенное нарушение статьи 2 Конвенции. ЕСПЧ также установил нарушение статьи 3, выразившееся в страданиях, которые испытали семьи похищенных мужчин, и «особо серьёзное» нарушение статьи 5, поскольку родственники заявителей содержались под стражей представителями государства в отсутствие законных оснований. Наконец, Суд постановил, что имело место и нарушение статьи 13, поскольку на практике у заявителей отсутствовало эффективное средство правовой защиты.
ЕСПЧ также указал на систематические нарушения в аналогичных делах против Российской Федерации, большинство из которых касалось исчезновений в Чечне и Ингушетии в период с 1996 по 2006 год. Суд применил статью 46 Конвенции и указал Правительству на необходимость создания специального органа по расследованию насильственных исчезновений и выплаты компенсаций родственникам жертв, а также повышения эффективности расследований таких дел. Именно поэтому в России это постановление назвали «полупилотным», то есть поднимающим самые важные повторяющиеся проблемы национального права и правоприменения.
Смерть призывника в результате дедовщины
Perevedentsevy v. Russia, no. 39583/05, 24 April 2014
Заявители по данному делу – родители Михаила Переведенцева, который в мае 2003 года был призван на двухлетнюю срочную службу. Во время пребывания в армии юноша жаловался на издевательства, лишение сна и физическое насилие со стороны своих товарищей, а также на дедовщину – старшие офицеры подвергали новобранцев различным формам насилия и злоупотреблений.
В феврале 2004 года Михаила нашли повешенным. Посмертная экспертиза показала, что у молодого человека были некоторые «психологические особенности», которые могли привести его к самоубийству. Расследование, проведённое российскими властями, было прекращено за отсутствием события преступления. Заявители утверждали, что смерть их сына и отсутствие эффективного и оперативного расследования нарушили статьи 2 (право на жизнь) и 13 Конвенции (право на эффективное средство правовой защиты).
ЕСПЧ постановил, что Россия нарушила свои материальные и процессуальные обязательства по статье 2 Конвенции, не обеспечив защиты жизни тех, кто находится в уязвимом положении на попечении государства, и не проведя должного расследования. Постановление указало на множество процессуальных недочётов в этом деле, которые в своей совокупности повлияли на итоги расследования и не обеспечили конвенционные права заявителей. Также ЕСПЧ вновь подчеркнул, что Конвенция предписывает государству принимать все необходимые меры для защиты жизни лиц, находящихся на его попечении и под его юрисдикцией (как и в случае с теми, кто находится в полиции, интернатах и т. д.). Это подразумевает обязательство обеспечивать их защиту как от самих себя, так и от любого, кто представляет угрозу для их жизни и здоровья.
Gerasimov and Others v. Russia, nos. 29920/05 and 10 others, 1 July 2014
Двенадцать заявителей по данному делу добились судебных решений, обязывающих государственные органы предоставить им жильё или оказать различные социальные услуги. Однако исполнение этих решений значительно затягивалось. Некоторые из них на момент вынесения постановления ЕСПЧ так и не были исполнены.
Речь шла о судебных решениях, обязывающих государство, помимо предоставления заявителям жилья, произвести ремонт фундамента жилого дома, установить отопление в квартире, отремонтировать обветшавшее жильё, предоставить автомобиль с ручным управлением получившему инвалидность на службе сотруднику полиции, выделить жильё военнослужащему, переселить пенсионерку в отвечающее санитарным нормам жилище и т. д.
Заявители утверждали, что неисполнение властями решений в их пользу в разумные сроки нарушало их право на справедливое судебное разбирательство, предусмотренное статьёй 6 Конвенции. Часть заявителей также жаловалась на нарушение статьи 13 ввиду отсутствия эффективных средств правовой защиты.
ЕСПЧ постановил, подчеркнув системность проблемы и припомнив своё постановление по делу Бурдова, что Россия нарушила свои обязательства по обеим заявленным статьям, а также (по некоторым заявителям) по статье 1 Протокола 1 к Конвенции – в связи с нарушением их права на беспрепятственное пользование своим имуществом. С учётом большого числа пострадавших россиян и острой необходимости незамедлительного и адекватного восстановления их прав ЕСПЧ вынес пилотное постановление и обязал Россию решить проблему неэффективности средств правовой защиты по подобным делам.
Подробный разбор этого постановления – в статье судьи ЕСПЧ от России в отставке Анатолия Ковлера для научного журнала «Международное правосудие»
Металлические клетки во время судебных заседаний
Svinarenko and Slyadnev v. Russia [GC], nos. 32541/08 and 43441/08, 17 July 2014
Оба заявителя обвинялись в нескольких преступлениях. Во время судебных заседаний они были помещены в металлическую клетку размером примерно 1,5 на 2,5 м.
ЕСПЧ при рассмотрении дела признал необходимость мер, направленных на обеспечение порядка и безопасности в зале суда, для надлежащего отправления правосудия. Однако в случае заявителей они не были обоснованы и представляли собой продолжающуюся практику унижения достоинства подсудимых. В этом деле имело место нарушение статьи 3 Конвенции.
Суд отметил, что дело заявителей рассматривалось судом присяжных. Выставление их на всеобщее обозрение в клетке могло нанести ущерб их образу, пробудить в подсудимых чувство унижения, беспомощности, страха, страданий и неполноценности. Также заявители могли обоснованно полагать, что нахождение в клетке противоречит презумпции невиновности, поскольку могло создать у присяжных впечатление об их опасности.
Массовая прослушка
Roman Zakharov v. Russia [GC], no. 47143/06, 4 December 2015
Заявитель, главный редактор издательства, утверждал, что из-за национального законодательства операторы мобильной связи установили оборудование, позволяющее Федеральной службе безопасности (ФСБ) прослушивать все телефонные разговоры без предварительного судебного постановления.
Заявитель пытался добиться демонтажа этого оборудования и получения гарантий того, что доступ к телекоммуникациям предоставлялся только уполномоченным лицам в строго установленном законом порядке. Также он обжаловал действия трёх операторов мобильной связи как нарушающие его права на неприкосновенность частной жизни и тайну телефонных переговоров.
Национальные суды отклонили требование заявителя, указав на недоказанность того, что именно его телефонные разговоры прослушивались или что операторы мобильной связи передавали информацию о нём неуполномоченным лицам. Заявитель обратился в ЕСПЧ, утверждая, что система скрытого прослушивания мобильной телефонной связи в России нарушает статью 8 Конвенции.
Несмотря на возражения российских властей, ЕСПЧ указал, что в данной категории дел заявитель обладает статусом жертвы ввиду простого наличия тайного наблюдения или разрешающего его законодательства, ведь заявитель в принципе может подпадать под действие соответствующей нормы и у него отсутствуют эффективные средства правовой защиты против мер тайного наблюдения. ЕСПЧ единогласно пришёл к выводу о нарушении статьи 8 Конвенции.
Медицинская помощь в ИВС
Blokhin v. Russia [GC], no. 47152/06, 23 March 2016
12-летний заявитель, который страдал синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), был арестован и доставлен в отделение милиции по подозрению в вымогательстве денег у девятилетнего ребёнка. Власти установили, что заявитель совершил преступление, но, поскольку он не достиг установленного законом возраста уголовной ответственности, против него не было возбуждено уголовное дело. Вместо этого суд постановил поместить его в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней, чтобы «исправить его поведение» и предотвратить совершение им дальнейших правонарушений.
Заявитель утверждал, что его здоровье ухудшилось во время пребывания в центре, поскольку он не получал назначенного врачом лечения. ЕСПЧ постановил, что в данном деле имело место нарушение прав заявителя по статье 3 (в связи с отсутствием необходимой медицинской помощи в центре временного содержания, учитывая молодой возраст заявителя и его особенно уязвимое положение как лица, страдающего СДВГ), а также по статьям 5 и 6 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность и право на справедливый суд).
Уголовное преследование в связи с событиями на Болотной площади
Yaroslav Belousov v. Russia, no. 2653/13, 4 October 2016
6 мая 2012 года заявитель принял участие в митинге на Болотной площади в Москве, организованном в знак протеста против предполагаемой фальсификации выборов в Государственную Думу и выборов президента. На митинге между протестующими и властями произошёл ряд столкновений. Вскоре заявитель был арестован, ему было предъявлено обвинение по статьям об участии в массовых беспорядках и насилии в отношении представителя власти. Во время задержания ему были нанесены повреждения (что государство не отрицало).
Г-н Белоусов утверждал, что не принимал участия в столкновениях с полицией, но при разгоне протестующих он всё-таки подобрал небольшой предмет и бросил его в сторону сотрудников. Однако, по словам заявителя, данный предмет никого не задел. Также заявитель отрицал наличие массовых беспорядков, утверждая, что имели место лишь отдельные столкновения между протестующими и полицией, которые были вызваны административными действиями властей и усугубились применением чрезмерных мер по сдерживанию людей.
В 2014 году заявитель был приговорён к двум с половиной годам лишения свободы. Он в ЕСПЧ жаловался на нарушение своих прав по статье 3, поскольку считал, что условия его содержания под стражей и конвоирования, а также помещение в стеклянные кабины в зале судебных заседаний были равносильны бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Также он заявлял о нарушении статей 5 и 6 Конвенции (право на справедливый суд и право на свободу и личную неприкосновенность). Судебное преследование и длительное тюремное заключение были непропорциональны совершённому поступку и имели целью сдерживание будущих протестов.
Суд признал Россию ответственной за нарушения статей 3, 5, 6 и 11 Конвенции (последняя – о праве на свободу собраний). ЕСПЧ обратил внимание на множество аномалий в процессе, среди которых перечислялись: неясная природа доказательств по делу, предоставленных самими же полицейскими (показания), невручение копий протоколов и отсутствие расследования по факту причинения телесных повреждений заявителю. Суд отметил в постановлении, что все задержанные находятся в уязвимом положении, поэтому на властях лежит обязанность обеспечивать их физическое благополучие и надлежащие административные процедуры.
Отказ властей в согласовании публичных мероприятий
Lashmankin and Others v. Russia, nos. 57818/09 and 14 others, 7 February 2017
Заявители пытались согласовать с уполномоченными органами несколько не связанных между собой публичных мероприятий, однако российские власти, используя нормы национального права, налагали ограничения на место, время и способ проведения всех заявленных акций. Тем самым они воспрепятствовали их проведению и освещению, сделав их невидимыми для целевой аудитории. В тех случаях, когда акция в обход запрета проводилась без согласования, её разгоняли, а участников арестовывали и/или привлекали к ответственности за административные правонарушения.
ЕСПЧ постановил, что в деле имели место нарушение прав заявителей по статье 13 (право на эффективное средство правовой защиты) в сочетании со статьёй 11 Конвенции (свобода собраний), а также нарушение права некоторых заявителей – по статьям 5 и 6 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность и право на судебную защиту). Суд раскритиковал российское законодательство, предусматривающее необходимость согласовывать публичные мероприятия с местными органами власти и позволяющее разгонять манифестации по причине малейшего нарушения закона даже при отсутствии беспорядков. Дискриминационный характер отказа в согласовании оппозиционных митингов противоречит Конвенции.
Нарушения на федеральных и региональных выборах
Davydov and Others v. Russia, no. 75947/11, 30 May 2017
Данное дело касалось серьёзных нарушений, допущенных при подсчёте голосов в Санкт-Петербурге на городских и федеральных выборах в декабре 2011 года, а также отсутствия эффективного расследования этих событий. По словам заявителей, результаты голосования на десятках избирательных участков во время пересчёта бюллетеней были искажены – в основном в пользу правящей партии.
Заявители, в частности, указывали на неясность причин назначения процедуры пересчёта голосов, непрозрачность и нарушение процедурных гарантий, а также в целом на несправедливость результатов выборов. Жалобы заявителей на порядок проведения выборов, поданные в национальные органы, не были должным образом рассмотрены.
ЕСПЧ постановил, что оценить достоверность результатов выборов довольно сложно, однако необходимость пересчёта вкупе с массой зафиксированных нарушений заставляет сомневаться в справедливости избирательной процедуры. Как итог, в данном деле имело место нарушение статьи 3 Протокола 1 к Конвенции (право на свободные выборы), которая, как отметил Суд, распространяется не только на процесс организации и проведения голосования, но и на способ проверки его результатов. Это особенно важно для обеспечения прозрачности выборов и реализации электоральных принципов.
Освобождение заложников в Беслане
Tagayeva and Others v. Russia, no. 26562/07 and 6 others, 13 April 2017
1 сентября 2004 года в школе № 1 города Беслана прямо во время праздничной линейки произошёл террористический акт. После нескольких дней, в течение которых террористы удерживали сотни заложников, государство в рамках антитеррористической операции начало штурм школы. Заявителями по данному делу стали несколько получивших ранения и увечья заложников, а также родственники погибших.
Заявители утверждали, что российские власти нарушили их право на жизнь (статья 2 Конвенции) – правоохранители знали о реальной и непосредственной угрозе теракта, но не предприняли разумных шагов для его предотвращения, а в городе и самой школе не принималось никаких мер по обеспечению безопасности. Из-за проблем в планировании и проведении штурма антитеррористическая операция привела к большому числу жертв.
Заявители также считали, что расследование по этому делу не было ни тщательным, ни независимым. ЕСПЧ решил не рассматривать отдельно жалобу на предмет нарушения статьи 13 (отсутствие эффективного средства правовой защиты), но право на жизнь всё же признал нарушенным как в материальном аспекте, так и в процессуальном.
Суд признал всю сложность и важность государственной борьбы с терроризмом и заметил, что позитивное обязательство государств по охране жизни применимо не только к персональным ситуациям, но и в делах, затрагивающих необходимость защиты всего общества. ЕСПЧ провёл различие между делом Норд-Оста и делом заявителей: в случае с бесланским терактом государство знало об угрозе и осознавало накалённость обстановки, связанной с серией недавних происшествий в регионе, а посему должно было осознавать существование реальной и непосредственной опасности. Несмотря на общую напряжённость в регионе, атакованную школу охраняла всего одна невооружённая сотрудница милиции. После — в момент освобождения заложников — отсутствие формального руководства операцией и распределения зон ответственности, равно как и применение силовиками оружия, в необходимости которого ЕСПЧ усомнился, повлекли за собой, по мнению Суда, серьёзные недостатки в процессе принятия решений, координации и осуществления освободительных действий.
Относительно процессуального аспекта Суд отметил усилия российского следствия для наказания виновных и констатировал сложность всего процесса, в который были вовлечены шесть десятков следователей. Однако ряд нарушений всё же привёл судей к выводу о нарушении Россией своего процессуального обязательства по смыслу статьи 2 Конвенции. Например, причины смерти погибших устанавливались визуальным осмотром без проведения дополнительных исследований, сбор доказательств на месте происшествия был проведён с упущениями, а учёт летальных средств вёлся без должной тщательности.
Судья ЕСПЧ от России Дмитрий Дедов написал к Постановлению по этому делу частично несовпадающее особое мнение.
Запрет пропаганды ЛГБТ среди несовершеннолетних
Решением Верховного Суда РФ от 30.11.2023 года «Международное движение ЛГБТ» было признано на территории РФ экстремистским. По закону мы обязаны предупредить об этом читателей
Bayev and Others v. Russia, nos. 67667/09 and 2 others, 20 June 2017
Заявители обратились в ЕСПЧ с жалобой на российские законы о запрете так называемой «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних» – впервые они появились в региональном законодательстве в 2003 году, а десять лет спустя эти нормы были продублированы уже на федеральным уровне. Нововведения, по словам заявителей, представляют собой практически полный запрет на любое публичное упоминание однополых отношений. В знак протеста против поправок трое заявителей в период с 2009 по 2012 год вышли на пикеты, за что были привлечены к административной ответственности и оштрафованы.
ЕСПЧ установил, что, хотя рассматриваемые законы и были направлены на защиту несовершеннолетних, их рамки были весьма расплывчатыми, а правоприменение – произвольным. Всё это в совокупности не соответствовало критериям качества закона, столь часто применяемым Европейским Судом. Однако тут же Суд отметил, что «вопрос о качестве закона является вторичным по отношению к вопросу о необходимости принятия таких законов как мер общего характера». Вводя такое регулирование, власти усиливали стигматизацию и предрассудки и поощряли гомофобию в обществе. Россия, среди прочего, парировала доводы заявителей, указывая на то, что россияне в большинстве своём выступают против гомосексуальных отношений, на что Суд заметил, что ограничение конвенционных прав меньшинств не может происходить в угоду общественному мнению.
В таких тонких вопросах, когда нужно искать равновесие между взглядами родителей, образовательной политикой и правом третьих лиц свободно выражать своё мнение, власти должны прибегать к критериям объективности, плюрализма, научной точности и, в конечном счёте, полезности того или иного конкретного вида информации для молодой аудитории.
На этом основании Суд постановил, что имело место нарушение статей 10 и 14 Конвенции (свобода выражения мнения и запрет дискриминации). Судья от России Дмитрий Дедов написал к этому постановлению особое мнение.
Признание видео с панк-молебном экстремистским материалом
Mariya Alekhina and Others v. Russia, no. 38004/12, 17 July 2018
Трое заявительниц являются участницами российской феминистской панк-группы, образованной в 2011 году в ответ на сложившуюся на тот момент политическую ситуацию в России.
21 февраля 2012 года участницы группы попытались исполнить политическую панк-молитву в московском Храме Христа Спасителя, таким образом желая выразить несогласие с крайне критическим мнением РПЦ о широкомасштабных уличных протестах, прокатившихся по городам страны в 2011 году. В тот момент в соборе находилось несколько человек. Спустя полторы минуты после начала выступления группа была выведена из храма. Запись акции заявительницы выложили на популярный видеохостинг. Заявительницы были арестованы, а после – приговорены к лишению свободы. Опубликованное видео было признано экстремистским материалом, доступ к нему был ограничен.
ЕСПЧ постановил, что были нарушены права заявительниц, предусмотренные статьями 3 (ввиду содержания заявительниц в стеклянной кабине во время судебных заседаний и ненадлежащих условий их конвоирования), 5 (чрезмерная длительность содержания под стражей), 6 (право на справедливое судебное разбирательство) и 10 Конвенции (свобода выражение мнения). Всё это стало результатом уголовного судопроизводства, проведённого с рядом нарушений (например, Суд усомнился в качестве проведённых экспертиз), и признания видео, выложенного ими в Интернет, экстремистским. Перфоманс активисток являлся формой художественного и политического самовыражения, защищаемого статьёй о свободе выражения мнения, а наказание, понесённое заявительницами, Суд счёл слишком суровым. Европейский Суд не увидел никаких попыток со стороны России доказать, что осуждённые действовали именно по мотивам религиозной ненависти.
★ Условия этапирования заключённых
Tomov and Others v. Russia, nos. 18255/10 and 5 others, 9 April 2019
Заявители – задержанные или осуждённые – в разные периоды времени с 2009 по 2016 год неоднократно перемещались между различными пенитенциарными учреждениями. Они направили в ЕСПЧ жалобу на условия этапирования поездами и автозаками – прежде всего, на переполненность транспорта – и требовали признать нарушение их прав по статье 3 (бесчеловечное обращение) и статье 13 Конвенции (ввиду отсутствия у них эффективного средства правовой защиты).
ЕСПЧ вынес по этому делу пилотное постановление, в котором указал на системный характер проблемы нарушения прав этапируемых заключённых в России – во время транспортировки они регулярно подвергаются бесчеловечному и унижающему достоинство обращению из-за острой нехватки личного пространства, неадекватных условий сна, неисправного отопления и ограниченного доступа к санитарно-бытовым помещениям. Суд признал нарушения статей 3 и 13 Конвенции и обязал Россию принять соответствующие меры.
Домашнее насилие
Volodina v. Russia, no. 41261/17, 9 July 2019
В 2014 году заявительница познакомилась с мужчиной, и они стали жить вместе. Год спустя пара распалась, и бывший партнёр стал угрожать заявительнице и её сыну расправой, если она к нему не вернётся.
Мужчина начал следить за заявительницей, преследовал её, угрожал, оскорблял и избивал. Заявительница обратилась с жалобой в ЕСПЧ, утверждая, что российские власти не смогли защитить её от неоднократного насилия – нападений, похищений, преследований и угроз. Она утверждала, что действующее российское законодательство в принципе неадекватно для борьбы с насилием и дискриминацией в отношении женщин.
ЕСПЧ установил нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку заявительница подвергалась как физическому, так и психологическому насилию со стороны бывшего партнёра, а российские власти никак не защитили её от подобного обращения. Также Суд пришёл к выводу о нарушении статьи 14 Конвенции (запрет дискриминации) в совокупности со статьёй 3 – ведь российское законодательство не предусматривает ответственность за насилие в семье и в нём отсутствуют такие меры, как запретительные или охранные судебные ордеры, что демонстрирует нежелание властей признать серьёзность проблемы домашнего насилия и его дискриминационного влияния на женщин.
Признание виновным после смерти в СИЗО
Magnitskiy and Others v. Russia, nos. 32631/09 and 53799/12, 27 August 2019
Г-н Магнитский был руководителем отдела налогов и аудита в одной из консалтинговых фирм. В ходе своей работы он раскрыл многомиллиардные схемы мошенничества с бюджетными деньгами. В 2008 году уже на самого Магнитского завели уголовное дело. Его арестовали и поместили в СИЗО, где он и умер 16 ноября 2009 года..
Перед смертью он много раз жаловался на плохое здоровье, однако вместо лечения его переводили из одного следственного изолятора в другой. На последнем месте пребывания к Магнитскому применили наручники и резиновую дубинку. Необходимость таких мер, по версии сотрудников СИЗО, была вызвана его «психологической неадекватностью». К моменту приезда бригады скорой психиатрической помощи Магнитский умер. За время содержания под стражей он многократно жаловался на плохие условия содержания, неоказание медпомощи и угрозу жизни.
Власти провели расследование, в результате которого никто из правоохранителей не был привлечён к ответственности. В июле 2013 года Магнитский был посмертно признан виновным в уклонении от уплаты налогов.
ЕСПЧ постановил, что Россия нарушила статьи 2 и 3 Конвенции, поскольку власти лишили Магнитского необходимой медицинской помощи и создали ему невыносимые условия содержания, а после — не выполнили свои процессуальные обязательства по расследованию причин его смерти. Также Суд указал на нарушение статей 5 и 6, поскольку его предварительное содержание под стражей не было основано на достаточных причинах, а посмертное осуждение противоречило праву на справедливое судебное разбирательство и нарушало презумпцию невиновности, так как подсудимый уже не смог принять участия в рассмотрении своего уголовного дела и был признан виновным в совершении преступления после своей смерти.
Реакция мирового сообщества на дело Магнитского была довольно громкой — несколько стран осудили Россию за его смерть и безразличие к обстоятельствам произошедшего и ввели персональные санкции против лиц, причастных к его гибели. В течение нескольких лет этот перечень, названный именем Сергея Магнитского, неоднократно пополнялся.
Режим содержания пожизненно заключённых
N.T. v. Russia, no. 14727/11, 2 June 2020
В 2010 году заявитель прибыл в исправительную колонию особого режима для отбывания наказания в виде пожизненного лишения свободы. В колонии заявителю сразу назначили строгие условия отбывания наказания, в которые в России автоматически помещаются все пожизненно осуждённые минимум на первые десять лет заключения. Среди прочего, такие условия означали, что заявитель содержался отдельно от остальных заключённых в камере, вмещающей не более двух человек, не имел доступа к труду и бóльшую часть дня проводил взаперти, выходя из камеры лишь на полтора часа для прогулок на свежем воздухе. Его контакты с внешним миром и возможность тратить деньги тоже ограничивались. Кроме того, заявитель подвергался систематическому применению наручников каждый раз, когда оказывался вне камеры, несмотря на то что он не был включён в список особо опасных лиц и не допускал дисциплинарных нарушений. Через 10 лет заявителя так и не перевели на более лёгкий режим, и это решение, по его утверждению, не было ничем обосновано.
ЕСПЧ согласился с заявителем и признал нарушение статьи 3 Конвенции, обнаружив в действиях государства признаки бесчеловечного обращения: все введённые в отношении него ограничения спровоцировали у заявителя интенсивное и длительное чувство одиночества и скуки, что причинило ему значительные страдания и могло привести к утрате социальных навыков и индивидуальных личностных черт. Суд также указал, что систематическое применение наручников в отношении заявителя умаляло его человеческое достоинство и не было основано на правомерных требованиях обеспечения безопасности в пенитенциарном учреждении.
ЕСПЧ также применил статью 46 Конвенции и указал Правительству на системный характер нарушений, установленных в настоящем деле. Суд отметил необходимость проведения реформы действующего законодательства с тем, чтобы помещение лиц, приговорённых к пожизненному лишению свободы, в строгие условия отбывания наказания основывалось на индивидуальной оценке опасности, которую представляет такой заключённый, и не длилось свыше строго необходимого срока, а также предложил государству облегчить те условия режима, которые приводят к значительным физическим ограничениям и изоляции и лишают пожизненно заключённых какой-либо социализации и реабилитации.
Браки для ЛГБТ
Решением Верховного Суда РФ от 30.11.2023 года «Международное движение ЛГБТ» было признано на территории РФ экстремистским. По закону мы обязаны предупредить об этом читателей
Fedotova and Others v. Russia, nos. 40792/10 and 2 others, 13 July 2021
Заявители по данному делу — три однополые пары — хотели вступить в брак на территории России, в чём им было отказано. В своих жалобах заявители утверждали, что российское законодательство, которое не предусматривает права однополых пар на вступление в брак или любой другой официальный союз, нарушило их право на уважение частной жизни, гарантированное статьёй 8, и право на защиту от дискриминации, закреплённое в статье 14 Конвенции.
ЕСПЧ отметил в своём постановлении, что статья 8 прямо не налагает на государство обязательства официально признавать однополые союзы, однако однополые пары так же, как и разнополые, должны иметь возможность вступать в серьёзные отношения с их последующим юридическим признанием и гарантиями защиты этих отношений.
Суд указал, что выбор наиболее подходящей формы регистрации однополых союзов по-прежнему остаётся на усмотрение государства-ответчика, однако Россия вышла за пределы свободы усмотрения и нарушила свои обязательства по статье 8 Конвенции – ведь российское законодательно в принципе не содержит никаких механизмов признания и защиты таких отношений.
Кибернасилие
Volodina v. Russia (No. 2), no. 40419/19, 14 September 2021
Заявительница жаловалась на бездействие российских властей, которые не смогли защитить её от неоднократных актов киберпреследования и не расследовали преступления, совершённые в отношении неё её бывшим партнёром. Она утверждала, среди прочего, что её бывший сожитель использовал её имя, личные данные и интимные фотографии для создания поддельных профилей в социальных сетях, подкинул GPS-трекер в её сумочку и отправлял ей угрозы убийством через социальные сети.
Суд постановил, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни). ЕСПЧ ещё раз подчеркнул, что неадекватная реакция российских властей на чрезвычайно серьёзную проблему домашнего насилия носит системный характер. Суд отметил, что, как и в предыдущем деле заявительницы, правоохранительные органы не предприняли никаких действий, чтобы защитить её от продолжавшегося киберпреследования, а также расследовали уголовное дело по её заявлению о преступлении настолько медленно и неэффективно, что её преследователь смог избежать уголовной ответственности в результате истечения срока давности.
Преследование Свидетелей Иеговы
Taganrog LRO and Others v. Russia, nos. 32401/10 and 19 others, 7 June 2022
Заявители по данному делу – религиозные организации Свидетелей Иеговы1признаны в России экстремистской организацией, издатели религиозной литературы и отдельные верующие – жаловались на преследование со стороны государства, начавшееся в 2007 году после заявления заместителя Генерального прокурора РФ о том, что Свидетели Иеговы представляют общественную опасность.
Это привело к проверкам местных религиозных организаций Свидетелей Иеговы в различных регионах России, а также их публикаций. Некоторые издания Свидетелей Иеговы были впоследствии признаны экстремистскими, запрещены и конфискованы, а их международный веб-сайт были заблокирован на территории России. В конечном итоге это привело к общенациональному запрету Свидетелей Иеговы в России, конфискации их имущества, а также административному и уголовному преследованию сотен верующих за распространение экстремистской литературы и осуществление деятельности запрещённой организации.
ЕСПЧ постановил, что определение понятия «экстремистская деятельность» в российском законодательстве является слишком широким и неправомерно использовалось для массовых преследований верующих и священнослужителей только из-за их убеждений. Суд признал нарушенными их права на свободу религии, свободу выражения мнения и свободу объединений (статьи 9, 10 и 11 Конвенции), право на уважение частной собственности (статья 1 Протокола 1 к Конвенции), а также право одного из священнослужителей на свободу и личную неприкосновенность (статья 5 Конвенции).
Иностранные агенты
Ecodefence and Others v. Russia, nos. 9988/13 and 60 others, 14 June 2022
Перевод этого постановления на русский язык, подготовленный Институтом, можно найти здесь.
Заявителями по данному делу выступили 73 некоммерческие организации (НКО), признанные иностранными агентами, а также их руководители. Среди прочих в ЕСПЧ обратились несколько старейших и наиболее авторитетных российских НКО, попавших в реестр, таких как Международный Мемориал, Правозащитный Центр «Мемориал», ЛГБТ-организация «Выход»2Решением Верховного Суда РФ от 30.11.2023 года «Международное движение ЛГБТ» было признано на территории РФ экстремистским. По закону мы обязаны предупредить об этом читателей и Комитет против пыток. Среди подавших жалобы была и Московская Хельсинкская группа, вынужденная прекратить приём зарубежного финансирования, чтобы не получить обременяющий статус.
Заявители утверждали, что после вступления в силу нового закона об иностранных агентах в 2012 году их работа была значительно усложнена: их обязывали пройти регистрацию в качестве иностранного агента в случае осуществления политической деятельности согласно определению, предусмотренному новым законом, и получения финансирования из-за рубежа, а также предоставлять дополнительную отчётность и маркировать свои публикации как исходящие от иностранного агента. В связи с административным преследованием или возникшими после признания «иноагентом» финансовыми трудностями некоторые из заявителей были вынуждены добровольно ликвидироваться, в других же случаях ликвидация организации была осуществлена принудительно.
Суд в постановлении, вынесенном уже после исключения России из Совета Европы, указал на расплывчатость определений «политическая деятельность» и «иностранное финансирование», предусмотренных законодательством об иностранных агентах, и их непредсказуемое толкование органами исполнительной власти и судами, а также на необоснованность дополнительных требований, которые закон предъявлял к НКО-иноагентам.
Заявители просили Суд признать нарушенными их права, гарантированные статьями 10, 11, а также 14 и 18 в сочетании со статьями 10 и 11 Конвенции, указывая на дискриминационный характер законодательства об иноагентах и политические мотивы введённых в отношении них ограничений. ЕСПЧ в своём постановлении ограничился признанием нарушения статьи 11, толкуемой в свете статьи 10 Конвенции (свобода объединений в контексте свободы выражения мнения).
Подробный разбор этого постановления можно прочитать в колонке соавтора этого доклада Светланы Мироновой для «Адвокатской улицы»